Партизанская война на Украине. Дневники командиров партизанских отрядов и соединений. 1941–1944 - [168]

22.00 часов, пора спать, все положились, за исключением застав. Еще почти никто не уснул, как открылся ураганный огонь по нашему лагерю расположения. Пришлось поднять роты по тревоге и занять оборону. Стрельбу противник открыл со стороны Берестяны. Правда, противник к самому лагерю не подошел, а открыл огонь с километра от самого нашего расположения. Через час вся эта петрушка прекратилась. Народ был снят с обороны, остались только усиленные заставы.

В 24.00 час[ов] возвратилась 1-я рота с хоз[яйственной] оп[ерации]. Т[ов]. Дубинин (ком[андир] роты) доложил, что потерял двое лошадей — убитыми. Заготовили 8 голов крупного рогатого скота и 8 свиней, 10 мешков картофеля и 30 пудов муки. Так кончилась полночь, спать уже некогда было.

Упустил такой момент в своем дневнике, что не записал последовательно радиограмму, которую дал тов. Федорову в 12.00 часов дня. Ну что же, придется записать сейчас. Говорят: «Лучше позже, чем никогда».

«Тов. Федорову. Нахожусь в пяти километрах северо-западнее Берестяны, ст[анция] Лопатин. Балицкий».

10 июля [19]43 г.

В 9.00 часов утра позавтракал и переехал в другое место, долго искал место стоянки: везде лес мокрый, наконец нашли, но лес не очень хорош. На место пришли в 14.00 час[ов], расположились в 6 километрах юго-западнее села Берестяны. На 18.00 час[ов] заказал связь с тов. Федоровым и передал телефонограмму:

«Тов. Федорову. 8 июля прибыл на место согласно приказа, сейчас нахожусь в шести километрах юго-западнее Берестяны, веду наводку своего района действия. Балицкий».

В 18.00 часов дня посылаю разведку в количестве 25 человек на лошадях. Разведка идет с заданием разведать, что делается на железной дороге Ковель — Ровно, найти проводника с тем, чтобы он водил нас на жел[езно]дор[ожное] полотно. Предложил т. Зубко (зам[еститель] по разведке), но он отказался, мотивируя тем, что его задача работать не ночью, а днем, а вообще, заявил т. Зубко, мое дело насаждать агентуру, я ему ответил — хер с тобой, не дам ни одного часового тебе на помощь и вообще не буду давать людей, как хочешь, так и веди свою контрразведку. Ни хрена не буду оказывать никакой помощи, если он считает, что эта разведка ничего ему не даст. Пусть выполняет сам как хочет салдоновские задания.

Радист и сегодня не связался с частью, были большие разряды грома, дождь, гроза. И так третий день не имею никакой связи с тов. Федоровым.

11 июля [19]43 г.

Целую ночь шел дождь, ветер. Рано утром возвратилась разведка, которая доложила, что гарнизоны противника находятся в следующих местечках: Цумань — 200 чел[овек] немцев, Клевань — до 300 человек немцев и полиции (поляки), стан[ция] Олыка — 70–100 чел[овек], ст[анция] Зверов — до 50–75 чел[овек], стан[ция] Киверцы — до 100 человек и т. д. Разведка побывала в дер[евне] Карпиловка, население бежит, боится. С проводниками дело исключительно плохо, лесники уже удрали из лесов. Сами дорог не знаем. По карте запутаться можно, потому что по карте показано одна дорожка, а на самом деле этих дорожек столько, что сам черт ничего не разберет, сам Аллах запутается. Хороший проводник — это все. Хороший проводник наполовину, а то и больше облегчает выполнение боевого задания.

И сегодня суровое положение созвездий, сначала было слышно узел связи тов. Федорова, а тогда все это куда-то провалилось, якобы в прорву. Ничего не слышно. Поэтому решил передать несколько радиограмм через Москву для Федорова. Полученные радиограммы от тов. Федорова через Москву, но почему-то не расшифровываются несколько слов, только понятно то, чтобы националистов не брать в отряд и мешать националистам вести мобилизацию. Легко сказать препятствовать, но когда этим вопросом заниматься? Когда этими вопросами будем заниматься, то некогда будет выполнять боевого задания. Конечно, по возможности будем воспрепятствовать националистам мобилизовывать мирное население.

12 июля 1943 г.

Целую ночь шел дождь, просто мешает выезду на выполнение боевого задания, везде воды по колена, кроме того, сверху дождь накрывает своей мокротой. Решил отставить выход на ж[елезно]д[орожное] полотно 13 июля, потому что с самого утра раскричался мой конь-верховой, сегодня кричал, как никогда, сволочь выдает лагерь стоянки с головы до ног. Дал указание зарезать коня на мясо. Но это полбеды. Главная беда — это что рация не работает, сгорел генератор. Созвал всех мастеров этого дела, но что ж, мастера мастерами, а материала и инструментов никаких нет. Не на чем связываться, а тов. Федоров посчитает, что я зазнался, рад, что оторвался и прочее, не учтет того, что я переживаю больше за эту связь, чем сам тов. Федоров и весь штаб, вместе взятые. Эх! И жизнь настала дурацкая, кроме всего этого, просто душа заболела, когда услышал, что противник на курском, орловском и белгородском направлении бросил большую силу танков и большую живую силу. Мы услышали только одно, что наши части уничтожили 162 танка и большое количество уничтожено живой силы. Черт возьми, фашистская гадина еще пытается наступать и бросать немалое количество техники и живой силы. Очень плохо, что нет возможности слушать последних известий, нет возможности быть в курсе тех событий, которые происходят на данном периоде времени.