Партизанки - [65]

Севернее деревни Козловичи Глусского района нашему молодежному отряду пришлось вступить в первую схватку с противником. Она была нелегкой — в течение двух часов бойцам пришлось отбить несколько атак передовых карательных батальонов врага. Однако силы противника значительно превосходили наши. Положение народных мстителей, и без того сложное, с каждым часом ухудшалось. Отряду грозило полное окружение.

В этой трудной ситуации решено было немедленно установить связь с партизанскими отрядами Николая Храпко и Устина Шваякова и начать согласованные действия вместе с ними. Эту задачу поручили мне, тогда комиссару отряда, и разведчику Павлу Федорину.

В тот же день, пройдя несколько километров, выполнили мы задание, однако, условившись с соседями обо всем, выбраться обратно не смогли: путь был отрезан фашистами. Гитлеровские части с яростью обрушились на партизан Храпко и Шваякова. Пользуясь огромным превосходством в силах, каратели окружили отряды, зажав их в плотное кольцо.

День и ночь не умолкали разрывы гранат, гремели автоматные и пулеметные очереди. Каждый метр взятой партизанской территории враг оплачивал потерями. Нередко бои переходили в рукопашные схватки. Партизанам отступать было некуда, и они дрались стойко, яростно и мужественно. Каждый знал, что плен даже для тяжело раненного партизана — это верная смерть. Фашисты не щадили никого, кто вставал с ними на борьбу. Но, конечно, не отсутствие выбора между гибелью в бою и в плену заставляло народных мстителей держаться до последнего. У каждого еще теплилась надежда на победу в этом неравном бою. Это главное.

Установив перед линией обороны отрядов мощные репродукторы, гитлеровцы начали психологическую атаку.

— Ваше положение безнадежно. Сдавайтесь! Сложившим оружие гарантируем жизнь! — разносилось по лесу.

Огнем отвечали партизаны на провокационные призывы фашистов.

Отражением вражеских атак умело и хладнокровно руководили Николай Храпко, Устин Шваяков, комиссар Василий Голодов и начальник штаба отряда Сергей Сыроквашин. Они успевали побывать на всех участках обороны, подавали бойцам пример мужества и выдержки.

Идти на прорыв из окружения довелось и нам: Семену Ольховцу, Павлу Федорину и мне. Именно здесь я и познакомился с Мариной Храпко.

Во время очередной атаки карателей я обратил внимание на молодую темноволосую девушку в армейской гимнастерке, которая, сноровисто перезаряжая свой карабин, вела огонь по наступающим вражеским цепям неподалеку от меня. На вид ей было не больше двадцати пяти лет. Поражали хладнокровие и выдержка — рядом рвались гранаты, свистели пули, срезали ветви деревьев осколки, а она тщательно прицеливалась, нажимала на спусковой крючок, так же спокойно перезаряжала карабин и снова расчетливо выбирала цель. «Ну и дивчина, — подумалось мне тогда. — Молодец!»

На следующий день, проведя разведку на юго-восток, командование отрядов нашло направление прорыва. Под покровом наступившей вскоре ночи партизанские подразделения бесшумно снялись со своих позиций и, прикрытые усиленными пулеметными взводами, двинулись в обнаруженную разведчиками брешь.

Случилось так, что в партизанской колонне, выходившей из окружения, рядом с нами шагала с карабином в руках та самая девушка, на которую я невольно обратил внимание в бою. Выглядела она такой же бодрой и бойкой, хотя всего лишь несколько часов назад на моих глазах партизанке пришлось вместе со всеми выдержать нелегкую схватку с врагом.

— Кто вы? — спросил я.

— Боец отряда Марина Храпко, товарищ комиссар! — задорно отозвалась девушка.

Позже я узнал о славном пути этой активистки нашей партии, который она уже прошла в тылу врага. Марина вступила в ряды тех, кто создавал заново и крепил подпольные партийные ячейки на захваченной фашистами территории, кто поднимал народ на борьбу и организовывал партизанские отряды.

Марину Храпко еще с довоенных времен хорошо знали жители Глусского района. В Жолвинецком сельсовете она избиралась секретарем комсомольской организации, заведовала местной библиотекой. К веселой, задорной и боевой девушке, начитанной и живой, умеющей заинтересовать и увлечь людей, невольно тянулась молодежь.

Вскоре девушку избрали вторым секретарем Глусского районного комитета комсомола, а затем она перешла в районный отдел народного образования.

В сорок первом Храпко принимала самое деятельное участие в подготовке района к эвакуации. За ней был закреплен Жолвинецкий сельсовет. Она как представитель партии делала все для скорейшей переброски на восток зерна, мяса, других продуктов. Врагу не должно остаться ничего!

Прогремев ожесточенными боями, откатилась в глубь страны линия фронта. Родное Полесье под пятой оккупантов. «Будем громить врага в его тылу!» — решила Марина и увела актив окрестных деревень на юг республики, к городу Мозырь.

Дойдя до райцентра Октябрьский, группа встретила партизан. Присмотревшись к девушке, командование предложило ей вернуться в свой Глусский район с ответственной и серьезной задачей — вести разведку и поднимать население на борьбу с оккупантами. И она без колебаний согласилась.

В начале октября 1941 года вместе со своим однофамильцем Константином Храпко Марина отправилась в обратный путь, в захваченный фашистами Глуск. За день оставив позади несколько десятков километров, они миновали деревни Городище, Лучки и многие другие. Картина везде была одна и та же: террор оккупантов, казни, пытки и издевательства над мирными советскими гражданами. Сердце Марины обливалось кровью при виде всего этого.