Партизан Лёня Голиков - [24]

Ребята удивлялись, откуда Ленька знает такие подробности. Многим казалось, что «бесшумки» – это выдумка, а Ленька объяснил даже, из чего они сделаны.

Сашка еще рассказал, что до самого утра ездила санитарная машина и возила раненых в Мануйлово. Может быть, это были убитые. Всего увезли человек двадцать. Возили их в мануйловскую церковь, где немцы открыли полевой госпиталь.

В это время ребята увидели немецкую легковую машину. Она тяжело взобралась по круче от перевоза и остановилась около разбитого дома. Из нее вышел Виктор Николаевич с тростью в руке. На рукоятке трости была приделана кожаная петелька, и трость походила на плетку. Гердцев подошел к офицеру. Офицер что-то говорил, кивая забинтованной головой на разбитые дома, а Гердцев раздраженно бил себя тростью по голенищу. Потом он что-то сказал солдату, стоявшему у крыльца, и тот бегом припустился в соседний дом. Не прошло и минуты, как оттуда выскочил Алеха Круглов и заспешил к машине. Он поправлял на ходу картуз и застегивал пиджак на все пуговицы.

Слова Гердцева не долетали до ребят, но видно было по всему, что он взбешен и нещадно ругает Алеху, замахиваясь на него хлыстом. Круглое стоял как побитая собака, порываясь что-то сказать. Но Гердцев не хотел ничего слушать. Потом он отдал какое-то приказание, и Алеха тотчас же побежал по избам. После ребята узнали, что староста у всех выспрашивал, не видел ли кто в деревне посторонних, не появлялись ли партизаны или вообще кто-нибудь из незнакомых. Но все, как один, уверяли, что никого не видели, что сидят теперь они по домам, на улицу выходят редко. Это была правда: кроме Леньки, никто не видел молодого партизана-разведчика. Знали еще об этом закадычные Ленькины друзья, но они были немы как рыбы.

Земляки Александра Невского

Было это по первому снегу. Белым покровом затянуло поля, незамерзшая речка в заснеженных берегах потемнела и казалась издали совсем черной.

Ленька спустился с крыльца и стоял, раздумывая, чем бы заняться, когда на улице появилась нескладная фигура Буби. Солдат шел из штаба, насвистывая веселую песенку.

Настроение у солдата сейчас было игривое, как у мальчишки. Смешно, что его прозвали здесь Буби! А снег сегодня такой же, как дома, в Баварии, и воздух свежий, приятный. А пугали, что в России лютые холода.

– Лонька! – крикнул он, завидя хозяйского сына. – Лонька, хороший зима!.. Пуф, пуф!..

Буби нагнулся, набрал в пригоршню снега, слепил плотный снежок и швырнул его в Леньку. У Леньки не было никакого желания играть, да еще с денщиком немецкого офицера. Он увернулся от снежка и отошел в сторону. Но Буби хотелось порезвиться. Забежав вперед, он снова бросил снежком. На этот раз снежный ком попал Леньке в грудь, засыпал лицо.

– Чего лезешь-то? – сердито сказал Ленька. Буби не понял.

Новый снежок пролетел мимо, а следующий снова попал в Леньку. Развеселившийся денщик бросал в мальчика один снежок за другим. Ленька увертывался, отбегал, а Буби преследовал его. Тогда, разозлившись, Ленька решил ответить. Он заметил, что верхние пуговицы кителя у Буби расстегнуты. Ленька схватил ком снега, плотно его сжал и, прицелившись, угодил как раз ниже подбородка. Снежный ком попал Буби за пазуху. Денщик даже задохнулся, словно его окатили ушатом ледяной воды.

Тут уж разозлился Буби. Он бросился к Леньке, схватил его, зажал между коленями и стал натирать лицо мальчика снегом. Ленька вырывался, извивался в снегу, но Буби, крепко держа его, продолжал натирать снегом. Мокрый снег набивался в глаза, в уши, попадал за воротник. На шум из избы выбежала Екатерина Алексеевна и растерянно глядела на то, что происходит посреди улицы.

Наконец взлохмаченный и растерзанный Ленька выскочил из толстых рук Буби. Он отскочил в сторону и в слепой ярости, ничего не сознавая, кроме стремления отплатить за обиду, подбежал к плетню, выхватил кол и бросился на солдата. Губы у Леньки дрожали, глаза потемнели, сузились и горели недобрым светом.

– Я тебе покажу, гад! Я тебе покажу!.. – бессвязно бормотал он, наступая с колом на Буби.

Денщик, тоже раззадоренный дракой, потянулся за пистолетом. Мать в ужасе ринулась с крыльца.

– Буби! Буби! – молила она и одновременно уговаривала сына: – Ленюшка! Да брось ты, Ленюшка, опомнись!

Она успела броситься между денщиком и сыном, пока солдат не вытащил пистолет, а сын не опустил кол на голову немца. Екатерина Алексеевна повалилась на занесенную руку сына и отвела удар.

Буби остыл. Он громко выругался, досадливо плюнул и пошел в избу. Он уже раскаивался, что связался с этим упрямым мальчишкой. Хорошо, что этого не видел никто из офицеров. Иначе несдобровать бы Леньке. Где это видано, чтобы на солдата германской армии с колом бросался какой-то мальчишка! Любой офицер назвал бы это подрывом авторитета. Досталось бы тогда и солдату – почему не пресек. А пресекать полагается оружием… Хорошо, что так все кончилось!

На другой день Толька сообщил интереснейшую новость. Он прибежал к Голиковым и, хотя в избе никого чужих не было, позвал Леньку на улицу. Глаза его сияли.

– Я у партизан был! – выпалил он. – В лесу, за Желтыми песками…