Партийная разведка - [50]

Но Андропов понимал и другое: времени у него уже, цхобы дорваться до власти (а для этого ему надо было, док минимум, разгромить теневую «Русскую партию»!) Практически уже нет, и потому он сугубо по-фарисейски И саддукейски отчаянно блефовал. Для убедительности 0н даже стал на Политбюро якобы отслеженную картинку рисовать, показывая в лицах, как будто бы вызывающе нагло, беспардонно антисоветски — ах, антибрежневски! — держал себя Семанов в посольствах США, Италии и Канады, в которых Семанов никогда не был. Но чего не приврёшь, не нарисуешь ради «дела».

Однако Брежнев даже и на «расписные картинки» не клюнул. Не взбесился. Помнил по рассказам самого же Андропова, как тот коварно лгал «лохам» — венгерским аппаратчикам в глаза при подавлении Венгерского мятежа, рисовал тем то, чего никогда не было, горы золотые, обнимался, целовался и… отвёз в тюрьму. Брежнев таким же доверчивым «лохом» для коварного Андропова быть не захотел. Он опирался на теневую «Русскую партию внутри КПСС» в её сдерживающем напирающих либераловиудеев противостоянии. Брежнев на Политбюро категорически возразил против предлагавшихся репрессий. Он сразу сообразил, чтб у Андропова «под ковром», и прежде всего вообще категорически запретил трогать кого-либо из «патриотов». «Нам новый 1937-й, да ещё против своих русских государственников, опоры державы, не нужен. Скореё всего КГБ просто попало на изощрённую провокацию со стороны западных посольств. Меня на такие «фуфу» не возьмёшь. Я не Никитка Кузькина Мать. Сразу топать ногами не начну. Андропов прав, что доложил. Но Поговорили — и спасибо за бдительность. Никаких лишних телодвиженией! Поговорили и забыли!»

У Брежнева вообще была отработанная метода, если, что ему явно не нравится, то прямо не возражать, а — засекретить. Самый яркий пример. 22 сентября 1981 года, пока Брежнев болел, Суслов осуществил мечту свой жизни — протолкнул постановление ЦК «Об усилении атеистической пропаганды». Когда в переполошившейся «семье» Брежневу с ужасом в глазах об этом донесли, он не стал отменять решения, а — просто засекретил. Да так засекретил, что ни в один обком для осуществления оно не дошло, «испарилось», как будто его и не было.

Такова была осторожная внутренняя логика Брежнева и в отношении «русистов» Однако тихие неясные слухи по верхам всё-таки поползли. Не про «русистов». Самого этого слова — андроповского «новояза», никто даже не узнал. А поползло, что что-то, мол, вокруг Семанова было. И тут побитый Андропов сделал ответный ход, чтобы подставить Второго Ильича. Люди Андропова стали с расширенными глазами шептать одно слово «Сочи». И, на всякий случай, Коллегия министерства юстиции отправила Сергея Николаевича, без всяких объяснений, на творческую работу, опять же тихо шепнув ему самому: «Сочи».

Только через полгода просочится, что вовсе не из-за борьбы с коррупцией обсуждали на Политбюро Семанова. Но к этому времени Сергей Николаевич был на партучёте в Союзе писателей.

Повторим, Брежнев никогда ничего не решал с ходу. Как когда-то Александра Николаевича Яковлева, даже раскусив его провокационную антирусскую сущность, он убрал в ссылку не сразу, а хорошенько подготовив операцию. Так и тут: он изучал, обсасывал вопрос! Но раз уж человек сам перешёл на творческую работу, то, пока круги на воде от брошенного Андроповым во всех «русистов» (по-

:?%имай, «черносотенцев»!) камня не разойдутся, может, и «впрямь надо повременить с выдвижением Семанова?

Или всё-таки выдвинуть? Мы давили. Мол, дали Семакову встряску, он не дурак — поймёт, подправит своё поведение, а теперь поставьте его, куда планировали. А планировали, насколько я был информирован, очень высоко. Человек, работая в советской юстиции, опыта набрался, Человек «милицейский», значит абсолютно свой. Почему его не подложить под самого Андропова? С перспективой. Надо омолаживать Лубянку. Тем более, что уж теперь-то, после андроповской записки, «русисты» с «андроповцами» уж точно не сговорятся! Второй Ильич тоже был не лыком шит — ему эта идея очень пришлась по душе. Уже готовились в аппарате «бумаги». Мы опять почувствовали себя на коне. Очень на коне.

И тогда Андропов делает второй ход — решает сдвинуть с точки замерзания начатую им, но после недовольства Брежнева придержанную операцию против «русистов». В августе 1981 года таки арестовывают Анатолия Михайловича Иванова. Но тот тёртый орешек — уже посидевший порядком, поэтому так-то просто его не раскрутишь. Только через полгода руки следователей доходят до Семанова.

В это время в стране происходят два настораживающе синхронных события, в результате которых Брежнев остался без своей главной опоры в секретариате ЦК и без своей главной опоры в КГБ. До мнительности одновременно «старуха с косой» приходит при загадочных обстоятельствах за Цвигуном и вслед за ним сразу за Сусловым.

В ГБ люди Брежнева держались на Цвигуне. Всё особые связи, особые досье, повязанные на партию, были у

него. Многие контакты, в которых были задействованы со. вместно ГБ и партийная «контрпропаганда», шли только через него. Я с Семёном Кузьмичем был в особых отношениях — рискуя вызвать недовольство Андропова, активно поддерживал его в коридорах власти. И даже демонстративно рецензию на его книгу «Тайный фронт» написал («Молодая гвардия», № 10, 1974)— под знаковым заголовком «Шпионаж меняет лицо», в которой, отсылая читателя к своему нашумевшему «Силуэту идеологического противника», развивал те идеи и особо подчёркивал, что противник переключился на использование агентов влияния. Верный своей манере я подключил дополнительный закрытый материал. И даже несколько двусмысленно, но, главное, имя Солженицына назвал — вопреки распоряжению Андропова великого писателя ни в коем разе не упоминать, а погрузить в забвение. И расставил акценты так, что Цвигун в моей рецензии выглядел таким мыслителем на главном участке — борьбе с сионизмом, что хоть завтра делай его министром. Цвигун не скрывал своих симпатий к «Молодой гвардии». К Андропову захаживали «бовины» и «арбатовы». К Цвигуну «Ивановы» и «фирсовы». Незадолго до его смерти он советовался относительно кандидатуры на ГБ — как бы для верности с разных сторон одного и того же, ещё молодого подсказать человечка. Его личные отношения с Андроповым были уже натянуты до предела, но себя он трезво отвёл: поймут нас только, если подскажем молодого с именем.