Партия, дай порулить - [17]

– А как вы сможете сдвинуть это с мертвой точки? – поинтересовалась Кира.

– Да никак. Это только Вострикову под силу. Ему и передам дело, – ответил Торопов, складывая копии документов в папку.

Кира немного помялась, а потом решилась:

– Сергей Ефимович, у меня к вам личный разговор.

Торопов поднял глаза от бумаг.

– Слушаю тебя, – слегка удивленно сказал он.

– Дело в том, что мне негде жить, – выдохнула она и коротко рассказала о своей проблеме. – Я хочу с вами посоветоваться. Может быть, мне можно некоторое время перекантоваться здесь, в офисе? Я бы на раскладушке спала до семи, а к восьми утра убирала ее.

Торопов задумчиво помолчал, а потом сказал:

– Я думаю, что эту проблему мы решим. Поживи пока здесь, как и планировала. А я поговорю с Востриковым, может, он что придумает. На худой конец, у меня дача пустует.

Услышав эти слова, Кира чуть не заплакала от облегчения и в порыве благодарности молитвенно сложила руки.

– Ладно, иди работай. Все в порядке, – Торопов вернулся к бумагам.

Глава 9

Глафира смертельно хотела спать. Они с друзьями тусили всю ночь, и она думала не идти сегодня в «Искру». Могут же у нее быть и свои дела. Но позвонила Врачиха и сказала обязательно прийти. Якобы сегодня будет какая-то проверка. Пришлось тащиться.

Но пока никакими проверяющими и не пахло, а шла обычная рутинная работа. Время тянулось медленнее обычного, Глаша еле доработала до обеда.

Только стукнуло двенадцать, как она уже неслась в кафе «Пингвин». Там девушка взяла себе латте и кусок орехового торта. Мама бы ее выругала за то, что она не пойми как питается. Она по старинке считала, что на обед обязательно надо есть суп. Сама же Глаша его терпеть не могла, другое дело пицца или гамбургер. Еще она любила спагетти с кетчупом, будь ее воля, только их бы и ела. А вот Назира за собой очень следила, никакого мучного.

Глафира доела торт до последней крошечки, допила сладкий напиток и нехотя покинула гостеприимное кафе. На улице на нее сразу налетел прохладный ветер, и Глаша, на которой была только дурацкая партийная рубаха в клетку, зябко поежилась.

Было бы классно завалиться в какую-нибудь киношку, взять попкорн, колу и смотреть что-то про инопланетян. Интересно, а Вене такие фильмы нравятся, или ему больше по вкусу про войну? Эх, ничего не поделаешь, нужно идти в «Искру», чтобы выбиваться в люди.

В приемной Кира успокаивала какую-то старуху, которой пришел счет на оплату коммуналки. Та голосила так, будто у нее случилось горе. Подумаешь! Плати по счету, а если денег нету – переезжай в квартиру поменьше и в другой район, куда-нибудь на выселки. А то живет в самом центре и еще чем-то недовольна.

Торопов разговаривал с дерганым плюгавеньким мужичком в затасканном парусиновом пиджаке, усыпанном перхотью. Глаша брезгливо передернулась. А Сергей Ефимович будто не замечал ни несвежей рубашки, ни грязных рук посетителя, ни ногтей, с «траурной полоской» под ними. Слушал жалобщика внимательно, по-птичьи склонив голову к плечу и время от времени делал пометки в блокноте.

Деловую обстановку разрядила трель Глашиного телефона, ворвавшаяся в приемную голосом певицы Нюши: «Я хочу тебя любить, программируй меня, обними меня…»

Звонил Вениамин. Глафира неожиданно покраснела, а сердце сделало лишний удар. Она не хотела себе признаваться в том, что стала ждать его звонков, шуточек и внезапных приходов. И очень по этому поводу на себя злилась. Не дай бог об этом узнает Назира! Веня – совсем не вариант.

– Привет, Глашка! А что Дипломат наш трубку не снимает? – озабоченно выкрикнул Вениамин.

Это он так Торопова называет. Красиво, не то, что они с Назиркой придумали, Опель-Попель. Глаше совсем не хотелось его так называть, мужик он не вредный, разве только старый. А то, что у него машина не очень, так у некоторых и такой нет.

– Вот сам у него и спроси. Я что, ему сторож? – ответила она Вене резче, чем хотела.

– Брось, Глаш, дело очень срочное. Позови его к телефону, – Вениамин был серьезен, как никогда.

Глафира недовольно надула губки и протянула трубку Торопову:

– Сергей Ефимович, вас к телефону.

– Глаша, я занят. Видишь, у меня человек сидит, – недовольно сказал Торопов.

– Веня говорит, что это срочно, – хмыкнула Глаша, бросив взгляд на посетителя. Тоже мне, занят он!

– Слушаю, Вениамин, говори скорей. Что случилось? – с досадой сказал Торопов. И резко выкрикнул: – Что?!

Сергей Ефимович вскочил на ноги, передал Глаше телефон. Затем опустился на стул и сказал, обратившись к посетителю:

– Иван Семенович, у нас тут случилось небольшое ЧП. Давайте перенесем нашу встречу на завтра. Ориентировочно на час дня.

– Конечно, конечно, – засуетился Иван Семенович, – завтра в тринадцать ноль-ноль. Как скажете.

Он вскочил с места, прижал к груди видавший виды саквояж, и попятился к выходу. У двери он столкнулся с бурчащей старухой, которая осталась недовольна Кириными объяснениями по поводу коммуналки. «Гореть вам всем, иродам, в огне. Ишь, на рубахи у них деньги есть, а все откуда? С наших кровных…» Она локтем отодвинула Ивана Семеновича и, продолжая ругаться, покинула приемную.

Как только из офиса вышел последний посетитель, Сергей Ефимович крикнул, чтобы все срочно подошли к нему. Сологубова отложила в сторону бумаги, которыми занималась, и гуськом, вслед за Аллой и Кирой потащилась к столу. Глаша фыркнула.