Паршивка - [17]
И Надеж говорит «невиданное дело» почти всегда.
Надеж восемнадцать лет, и она еще более девственна, чем Святая Дева.
Однажды я слышала, как мама сказала папе, что простая мысль пойти перепихнуться с парнем в поле, между двух коров, или в койке, хотя бы для продолжения рода, никогда не приходила ей в голову. Как считает мама, Надеж ни за, ни против акта любви, он для нее именно «невиданное дело».
Устроившись на работу к моим родителям, Надеж, до того знакомая лишь с провинцией, открывает для себя Париж, чьи фастфуды, пластиковые Эйфелевы башни, Мишель Сарду и игровые конкурсы очень ей нравятся.
— Ну что, моя дорогая? Что тебе пишет Дед Мороз?
— Дед Мороз? Да его вообще не существует..
— Бенжамен! Замолчи! Rachel is croying in the Pere Noel so donʼt be cow!
— Donʼt be cow? Скажи-ка, Франсуаза, милая, ты английский учила в клубе в Анкаре или где?
— А Дед Мороз приходил сюда в гости до того, как я родилась?
— Конечно, девочка моя, я даже больше скажу, это было тогда обычное дело.
— И Дед Мороз приходил к нам домой?
— Блин!
— Правда?
— Конечно! Кстати, поскольку он доел весь суп, у него проявились даже его волшебные способности. Я помню, он взлетел на люстру и превратился в Барби, правда, Франсуаза?
— No, Michel, stop with Barbie, you знаешь прекрасно, что я не хочу, чтобы Рашель has a Barbie for Noel…
— Ah yes, it is правда, I have забыл, Франсуаза…
— А почему Дед Мороз больше не приходит к нам в гости?
— Потому что он блевал после маминого волшебного протертого супа.
— Бенжамен!
— Дед Мороз в виде исключения заскочил, он прочистил дымоход и остался перекусить.
— Да, от хорошей прочистки дымохода всегда хочется есть.
— О… Франсуаза!..
— О… Мишель, you have все воспринимаешь извращенно… Not in front of детьми…
— А зачем Дед Мороз чистит дымоходы?
— Зачем? Как может тучный старик пролезть через узкий, забитый дымоход, карлица ты мелкая?
— Я не с тобой разговаривала, господин Бенжамен, а Дед Мороз написал мне, потому что я самая хорошая маленькая девочка…
— Знаем, мелкая карлица, знаем: ты про то письмо, где он говорит, что не хочет дарить тебе гигантскую игру «Микадо», да?
— Бенжамен! Ты что, роешься в моей сумке?
Тут я убегаю в свою комнату, смотрю на письмо Деда Мороза и узнаю бирюзовые чернила маминой ручки. Я думаю, что он, наверное, взял мамину ручку, потому что забыл свою. И когда я так думаю, я ясно понимаю, что концы с концами не сходятся.
И я целую вечность плачу, рассматривая потолок.
Короче, мой брат опять прав, I am сгоуing in the Pere Noel, а это просто-напросто обман…
В семидесятых годах мои родители влюбились в полную очарования нормандскую развалюху, дремавшую посреди спокойной деревушки.
Ночью там светятся светлячки.
Утром там поет петух.
В доме напротив живут фермеры.
Фермеры держат коров.
Коровы дают молоко.
И мы пьем коровье молоко.
В доме есть гостиная, столовая в местном стиле, три детские комнаты, ванная на втором этаже, ванная на третьем этаже и комната для взрослых, где я и была вроде бы зачата.
В гостиной хранятся дачные книги.
Дачные книги: шкаф, набитый томами с загнутыми и пожелтевшими по краям страницами, между которыми мирно покоятся расплющенные пауки.
В гостиной загородного дома можно наконец спокойно посидеть и отдохнуть.
Спокойно посидеть и отдохнуть в гостиной загородного дома: устроиться в отсыревшем кресле и слушать приглушенное жужжание издыхающей мухи, создающее расслабляющий и монотонный звуковой фон.
В комнатах стоят шкафы, в которых висят желтые дождевики и проеденные молью свитера.
В туалет ничего бросать нельзя, потому что канализационной системы здесь нет.
Летом стены источают влагу, а зимой паровой котел постоянно ломается.
По ночам обычно прохладно.
Вечером дым угасающих печных труб смешивается с запахом навоза.
Это типичный местный аромат.
У коров глаза облеплены мухами.
И, кажется, это их не нервирует, а успокаивает.
Если бы я была коровой, меня бы бесили все эти мухи в глазах.
Когда мы ходим по высокой траве, мы надеваем сапоги.
Сапоги, хоть они и некрасивые, бывают полезны.
Но все-таки они очень некрасивые.
Вечером после ванны, мы все чистые и аккуратно причесаны.
Мы играем в саду в футбол в пижамах.
Потом садимся за стол.
За столом шумно, мы пьем домашний сидр и едим колбасу.
Колбаса местная.
Сидр домашний, и дом — домашний.
В деревне у меня есть друзья моего возраста…
Они, как и я, проводят каникулы в деревне, где у них тоже есть друзья их возраста.
Друзья моего возраста — это люди одного со мной роста, о которых во время учебного года я особенно не вспоминаю.
Элиза, Патрисия, Бастьен, Пьер и я…
Элизе девять лет.
Это папенькина дочка, которая до сих пор не выросла.
Чертовски красивая брюнетка с чертовски многообещающими голубыми глазами, как говорит мама, ну, это ты так считаешь, Франсуаза, как говорит папа…
Элиза — дура.
Она никуда не ходит без Принцессы, своей любимицы, с которой не расстается после того, как ее мать уехала.
Любимец: грязный предмет, на который переносится любовь к матери в отсутствии последней.
Принцесса — коллекционная кукла, которая уже, наверное, ничего не стоит.
Коллекционная кукла, которая уже, наверное, ничего не стоит:
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Они встретили друг друга на море. И возможно, так и разъехались бы, не узнав ничего друг о друге. Если бы не случай. Первая любовь накрыла их, словно теплая морская волна. А жаркое солнце скрепило чувства. Но что ждет дальше юную Вольку и ее нового друга Андрея? Расставание?.. Они живут в разных городах – и Волька не верит, что в будущем им суждено быть вместе. Ведь случай определяет многое в судьбе людей. Счастливый и несчастливый случай. В одно мгновение все может пойти не так. Достаточно, например, сесть в незнакомую машину, чтобы все изменилось… И что тогда будет с любовью?..
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Страдание. Жизнь человеческая окутана им. Мы приходим в этот мир в страдании и в нем же покидаем его, часто так и не познав ни смысл собственного существования, ни Вселенную, в которой нам суждено было явиться на свет. Мы — слепые котята, которые тыкаются в грудь окружающего нас бытия в надежде прильнуть к заветному соску и хотя бы на мгновение почувствовать сладкое молоко жизни. Но если котята в итоге раскрывают слипшиеся веки, то нам не суждено этого сделать никогда. И большая удача, если кому-то из нас удается даже в таком суровом недружелюбном мире преодолеть и обрести себя на своем коротеньком промежутке существования.
У Евы обязательно должен быть свой Адам.Об этом знают все. И что, скажите, делать, если тебя назвали Евой, а Адамом не обеспечили? Искать. Вот она и ищет. В перерывах между работой, встречами с подругой, перепалками с мамой, написанием дневника. Одновременно мимоходом почти влюбляется в соседа музыканта, пока не натыкается на его подружку, а чтобы точнее — дружка. При этом еще успевает отвадить раздающего авансы начальника, пойти в гости к коллеге и в ужасе убежать из-за стола, попасть под машину и, как ни странно, благодаря этому совсем уж безрадостному событию, найти своего единственного, по крайней мере — на ближайшее десятилетие.
Однажды он встречает странного типа, одиноко сидящего на скамейке под проливным дождем с бумажным пакетом на голове. Так начинается короткая дружба, мучающегося от одиночества в чужом городе подростка с человеком по имени Годзилла. Эта дружба круто изменит его жизнь. Ведь в Годзилле он узнает «чудовище», которым, не случись этой встречи, предстояло бы вскоре стать ему самому.Тонкая, щемящая проза, которая заставляет задуматься о том, зачем мы пришли в этот мир и куда уйдем.