Паршивая овца - [15]

— А что-нибудь о нем самом известно? — спросила Моника.

— Кое-что известно. Я, например, собрал о нем довольно большой материал, в пору написать его биографию. Несколько лет он был местным пастором, но вскоре ему пришлось бежать в море вместе с Корпом — стало известно, что он хотел организовать в приходе настоящую сатанинскую секту. Предполагалось, что в нее войдет тридцать человек, преимущественно женщины. Среди этих женщин была молоденькая дочь лиллесаннского купца. После одной мессы, устроенной здесь, в этом доме, и скорее напоминавшей оргию, она не выдержала и все рассказала властям.

— Это звучит неубедительно, — вмешался Арне. — Сатанинская секта здесь, среди таких неискушенных и богобоязненных людей?

— Не так уж это и невероятно, как вам кажется. Вы правы в том смысле, что в этих краях темные религиозно-мистические представления наложили свою печать на все живое. Люди живут под сенью строгого и неумолимо карающего Иеговы. Но именно там, где религия существует в наиболее непримиримой и дремучей форме, развивается самая благоприятная почва для сатанизма. Сатану ждут как освободителя, он пробуждает все самое темное, что есть в человеке, все сдерживаемые страсти и подавляемые пороки. Любой культ сатаны служит разжиганию в людях животных инстинктов.

Между прочим, этот Йерген Уль был натурой незаурядной. Образование он получил в Европе и ученостью мог поспорить с любым старым иезуитом. Очевидно, именно его ученость сочли опасной и дали ему приход в столь отдаленном районе. По натуре Йёрген Уль был бунтарь. Во Франции он познакомился с современными идеями. Которые опрокинули все его старые представления о Боге. Жить совсем, без религии он, однако, не мог и потому обратился к миру тьмы. И у тьмы тоже есть боги. Неуемный нрав Уля и его неограниченная власть над женщинами привели к тому, что он стал сатанинским пастором в полном смысле этого слова. Теперь он с ненавистью ниспровергал все, во что верил прежде. Говорят, он велел вытатуировать у себя на подошвах обеих ног по кресту, чтобы каждым своим шагом попирать христианский символ.

Пале говорил спокойно, даже сухо, но в голосе его слышалась странная сила. Он курил сигару, глубоко затягиваясь и медленно выпуская дым через ноздри. Я наблюдал за Лиззи, она с завороженным видом слушала мужа. Арне беспокойно задвигался в кресле, будто хотел что-то с себя стряхнуть.

— Все это звучит весьма странно и не совсем правдоподобно, — сказал он. — Но понять психологию такого человека достаточно просто. Он был самый заурядный распутник и пользовался всей этой сатанинской чепухой исключительно для того, чтобы совращать девушек. Доморощенные проповедники, которые тоже не прочь нарушить шестую заповедь, действуют точно так же. Боккаччо превосходно описал это в своем «Декамероне».

Что же касается сатанизма как такового, он перестал быть загадочным явлением. Современная психология может вполне доказательно объяснить, что одержимость дьяволом, мистическое ясновидение и тому подобное — не что иное, как обыкновенная истерия. Признания ведьм получали в результате внушения. Это всем давным-давно ясно, не понимаю, зачем в наше время вновь возвращаться к этому предмету?

Пале привстал, чтобы стряхнуть в камин пепел с сигары. На губах у него играла снисходительная улыбка, глаза блеснули фанатическим блеском. Судя по всему, мы коснулись его сокровенной темы.

— А почему, собственно, не возвращаться к этому? — спросил он. — Сейчас эта тема актуальна, как никогда. Возьмите современные диктатуры. Ведь это не что иное, как сатанизм, воплощенный в массовое политическое движение, в котором присутствуют свои религиозные символы и культовые ритуалы. Человек не может жить без культа. Чистый материализм психологически невозможен. Когда человек теряет Бога, он неизбежно одухотворяет тьму и поклоняется ей. Что такое истерия? Это ничего не выражающее слово, выдуманное лишенным воображения немецким врачом, который когда-то начитался Вольтера. Само по себе оно ничего не объясняет. Католические инквизиторы прошлого, изгонявшие бесов, знали о глубинах человеческой души несомненно больше, нежели современные ограниченные психиатры.

Культ сатаны имеет очень давние корни. Он берет начало в античном поклонении Пану — богу с козлиными рогами и копытами, в сущности, сатана это и есть видоизмененный Пан. Все боги античности после победы христианства были преобразованы в демонов. Несколько раз в эпоху безраздельного владычества католицизма сатана поднимал голову, в средневековье появились еретические церкви манихеев и альбигойцев, которые почитали дьявола как своего покровителя. Смысл учения альбигойцев заключался в «убийстве греха грехом» — этот принцип лежал в основе сексуальных оргий, блуда. У них был свой папа в Тулузе, свой совет в Лионе. Против них было предпринято несколько кровавых крестовых походов, и святой Доминик, возглавивший инквизицию, преследовал их с изощренной жестокостью. Однако их учение продолжает жить и поныне, возрождаясь в тех или иных формах. С конца средневековья до самого восемнадцатого века в Европе повсеместно вспыхивали процессы над ведьмами. А в 1877 году в Мексике было сожжено заживо пять ведьм по приговору алькальда Кастилло. В 1879 году в России в присутствии священника была сожжена ведьма Аграфена Игнатьева. Считается, будто в эпоху так называемого просвещения в XVIII–XIX веках, было покончено с сатанизмом, но это заблуждение. Напротив, возникли предпосылки для нового, более изощренного культа сатаны. Это замечательно выразил Суинберн в «Песне перед восходом солнца»: