Пароль: "Директор" - [37]

Хотя в некоторых отношениях действия гестапо и СД могут показаться успешными, политические фантазии нацистов часто заставляли сыщиков РСХА принимать на вооружение теории, которые с точки зрения профессионального полицейского, были простым самообманом. Секретные документы РСХА показывают, что эти стражи режима иногда пестовали удивительные заблуждения по поводу советской разведывательной службы. Гиммлер вполне серьезно утверждал, что «большевистский Генеральный штаб, еврейское руководство» советской разведки следует искать, вероятнее всего, в Нью-Йорке. На закрытом заседании Прусского государственного совета рейхсфюрер СС и глава германской полиции приоткрыл завесу тайны перед высшими сановниками партии и государства: «штаб-квартира русской разведки расположена либо в Германии, на территории русского посольства, либо на зарубежной территории под видом коммунистического руководства в… Голландии, Дании или, с ростом масштаба, в Кремле… и, наконец, самый высший уровень — группа еврейских заговорщиков в Нью-Йорке».

Если смотреть на мир сквозь такие очки, нетрудно убедить себя, что внутренняя борьба за власть в России — просто дьявольские происки мирового еврейства.

В «строго секретном» докладе, выпущенном информационной службой СД в 1937 году, сталинские «чистки» приписывались борьбе между двумя мощными группировками в Советском Союзе. «Одну можно в общем отнести к категории „западных и свободных масонов“, а другую — „восточных и еврейских“. Согласно критике Сталина, Михаил Тухачевский принадлежал к „западно-еврейско-масонским силам и, хотя он действовал осторожно, но как и другие троцкисты, склонялся именно в этом направлении“». Действительно, чтобы изобразить Тухачевского и Троцкого марионетками масонов, нужна незаурядная игра воображения!

Перед началом русской кампании РСХА не знало даже элементарных вещей об организации русской разведки. В докладных записках сектора IV Е1 исполнительный орган Коминтерна ОМС числился школой подготовки радистов. РСХА настаивало, что за усиление разведывательной активности русских отвечает ГПУ, хотя эта структура давно уже была реорганизована. Оберфюрер СС Шелленберг информировал рейхсфюрера, что ГПУ являлось «специальным разведывательным подразделением Народного Комиссариата внутренних дел» и представляло собой советскую разведку — и ни слова о Разведупре.

Но самые расплывчатые оценки содержались в аналитических отчетах, в которых специалисты РСХА по России искали ответ на вопрос, где должен находиться мозговой центр советской разведки в Германии. По их мнению, он находился в советском посольстве в Берлине; посол Владимир Деканозов, назначенный в конце 1940 года, именовался «доверенным лицом Сталина», бывшим «главой разведывательного отделения НКВД», и поэтому рисовался кем-то вроде супершпиона. Его прибытие в Берлин, как говорил Шелленберг, «возвестило нежелательное усиление деятельности русской разведывательной службы в Германии».[8]

Все это было ошибкой. Трудно было ожидать от РХСА знания того, что, состоя на службе в Наркомате иностранных дел в Москве, Деканозов с начала 1939 года был с Разведупром на ножах, поскольку писал на их (совершенно правильных) докладах о замыслах Германии против России, что это британские провокации. Однако до них могла бы дойти информация, что мозговой центр советской разведки традиционно находится в советском торговом представительстве, а не в посольстве.

Так что могущественная машина гестапо и СД оказалась способна противостоять советской разведке не лучше абвера. Гейдрих, Мюллер и Шелленберг взрастили совершенно неоправданный комплекс превосходства над абвером, единственным результатом которого стали помехи в сражении с советской разведкой. Борьба между двумя службами поставила под угрозу эффективность единственной области, в которой немцы были на равных, если не превосходили Разведупр — радиоконтрразведка.

Немцы и русские примерно в одно время открыли важность коротковолновых передатчиков для работы разведки. В конце двадцатых годов Россия начала переходить на радио для внутренней дипломатической, разведывательной и военной связи. Первым в этой области был военно-морской флот, которому требовалась связь между кораблями в открытом море и военно-морскими штабами. За ним последовала военная авиация, и к 1927 году в Советском Союзе коротковолновое радио использовалось во всех важных областях.

В Германии радио также вошло в обиход начиная с военно-морского флота. Абвер быстро понял, что в разведывательной деятельности коротковолновое радио могло совершить техническую революцию и стал активно внедрять новое оружие. Германия и Россия были единственными державами, которые вошли во Вторую мировую войну с управляемой по радио агентурной сетью. Подотдел I-и (агентурная радиосвязь и связь) абвера руководил тайной армией информаторов, экипированных портативными передатчиками, которые несмотря на невысокую мощность (20–60 ватт), могли «работать на просто невероятных расстояниях».

Параллельно все возрастающему использованию радио в качестве оружия абвера шло его совершенствование со стороны противостоявших ему служб безопасности связи. Быстрое развитие технологии радиоперехвата давало абверу возможность не только перехватывать вражеские передачи, но также в военное время находить и уничтожать передатчики вражеских агентов. Первая задача решалась службой перехвата, вторая — службой безопасности связи и радиоконтрразведкой.