Юрек ворвался в окоп сразу же за Горцем и Василем, споткнулся об убитого немца, оперся о стену рва. Василь тяжело, с трудом дышал.
— Ну, почти дома, — улыбнулся он Юреку.
От свободы их отделяло менее двухсот метров. За их спиной без устали строчили пулеметы. Через поле смерти шли новые и новые цепи партизан.
Юрек сделал несколько шагов вперед. Взглянул на изгиб траншеи, и глаза его засветились.
— Василь! Гармошка!
Нагнулся. В эту минуту над его головой просвистела пуля. Радуясь находке, поднял гармошку. — Василь! Гар…
Василь стоял с той же улыбкой, застывшей на приветливом, добродушном лице, как будто бы все еще говорил: «Почти дома». Из едва заметной раны на виске бежала красная струйка крови…
Юрек бросил гармонь. Она издала короткий звук.
— Гранит! — громко крикнул Горец, сложив рупором ладони. — Гранит! — повторил он еще раз.
Эхо докатилось до противоположной стороны. На востоке уже светало. Вскоре до их ушей донесся далекий голос.
— Пар-ти-за-ны! Сю-да!.. — кричали по-русски.
Они находились на небольшом пригорке. Достаточно было сбежать вниз, чтобы достичь советских траншей.
— Ребята! — обратился к ним охрипшим голосом Горец. — Пошли!
Он уперся ногой в край окопа и выпрыгнул.
Остальные выскочили вслед за ним. Глаза их, не отрываясь, смотрели на темнеющую впереди неровную линию на земле. Сзади захлопали выстрелы винтовок. Несколько пуль просвистело рядом с ними.
Окопы русских все ближе. Еще пятьдесят, еще сорок метров. Мы будем жить! Будем!
— Гранит!
— Гранит!
Из окопов им что-то кричат. Но они не слышат. В ушах свистят ветер и пули. Не важно, что им кричат. Главное, что они уже близко. Еще несколько шагов. За спиной разрывается граната. Поднятая взрывом земля обдает шею пылью.
Юрек оступается прямо перед траншеей. Падает в окоп. Смотрит вокруг отсутствующим взглядом.
Здесь уже Горец. Он тяжело дышит, но глаза его сверкают.
«Я-то пройду», — говорил он. И прошел.
Юрек весь дрожит. Он прячет мокрое от пота лицо в чьей-то серой шинели, сердце его готово выскочить от радости, он с трудом проглатывает слюну. Кто-то прижимает его голову к своей груди. Металлические пуговицы охлаждают разгоряченный лоб. Он поднимает глаза. Видит чужое, но дорогое ему лицо. Это сильный, очень сильный человек. Он легко поддерживает слабеющее тело паренька, что-то говорит ему, но Юрек не понимает. В голове еще звучит грохот боя, перед глазами, как в калейдоскопе, пробегают десятки картин.
— Здзих… я дошел, — прошептал он. И рухнул на землю.
