Парнасский пересмешник. Новеллы из истории мировой культуры - [21]
Впрочем, кофейщики утверждают, что кофейни в России сразу стали чрезвычайно популярными. А я им не верю. Знаете почему? Потому что не встречал, например, чтобы герои популярной пьесы выпивали кофе, или чтобы за кофием в напряженной сцене романа происходил важный разговор. Все это если и было, то много позднее. У Фонвизина кофий не пьют, у Радищева не пьют и у Жуковского не пьют. У Пушкина – самую малость, помню лишь один фрагмент, где фигурирует этот напиток – в «Путешествии в Арзрум» пленник просил чашку кофию и чтоб его избавили от вопросов. В основном Александр Сергеевич все-таки был ходок по шампанским и игристым винам, а вообще русская публика предпочитала напитки сладкие, но кофе-то в то время пили крепким, черным.
Упоминает кофе князь Петр Иванович Шаликов в ранние 1800-е: «Спросите у меня, что более всего ласкает вкусу? Ответствую, хороший кофе после хорошаго моциона. Божественный нектар! Ты усладил вкус мой, обоняние и освежил силы моего духа!»
Кофе – аристократическая прихоть, скажете вы. Отвечу, пожалуй, примерами из литературы и драматургии. Например, «Кофейница» Крылова – одна из первых пьес типа оперы, которую он долго не мог издать, даже не знаю, удалось ли ему опубликовать ее при жизни. Там говорится о содержательнице кофейни, которая была обманщицей и плутовкой. Или у Мельникова-Печерского: волжский купец Марко Данилыч хотел отдать свою дочь учиться в старообрядческий женский монастырь, скит, куда девушек отправляли обучаться основам женских рукоделий и грамоте, и очень стеснительно говорит монахине Макрине (не от слова «мокрый», а от греческого «макрос»):
«– Дунюшка у меня кофей полюбила.
– Так что же? – спросила Макрина.
– Да ведь кто пьет кофей, тот ков на Христа строит, – усмехнулся Марко Данилыч».
Расхожая пословица гласит: «Аще кто дерзнет пити кофию, но и в том человеке бует ков и лукавство и не будет самого Господа». Да, не самое приятное созвучие: кофий, кофе (коф) и ков (ковы) – то есть злые интриги, проделки, козни. И козни, как водится, заграничные.
Интересно, что скепсис в отношении к кофе был не только в России, но и в Англии, например. Том Стендейдж рассказывает, как 29 декабря 1675 года Карл II издал «Прокламацию о запрещении кофеен», в которой объявлял кофейни пристанищем недовольных заведенными порядками и бездельников, очагом скандальных слухов, пришедших из-за границы. Абсурдный запрет долго не просуществовал и был смятен волной общественного недовольства. Вместо него правительство предложило продавцам кофе уплатить 500 фунтов и присягнуть королю, что тоже соблюдалось недолго, оставив по себе лишь пожелание рекомендательного характера не обслуживать в кофейнях шпионов.
О кофейнях в Москве есть такое стихотворение у Николая Ушакова:
Что же в сущности французская кондитерша приносит московской транжирочке? Жемчужный шоколад – взбитые в крепкую пену желтки с сахаром с небольшим добавлением какао. Причем Ушаков называет одно и то же блюдо сначала жемчужным шоколадом, а потом гоголем-моголем.
Шоколад пользовался куда большим расположением, чем кофе. Но настоящий русский напиток, конечно же, чай.
Можно, пожалуй, к этому вспомнить и о римском кафе, основанном в 1760 году. В уютной кофейне «Antico Caffe Greco» рядом с испанской лестницей часто бывали Стендаль, Казанова, Андерсен и Шопенгауэр. Стены кафе украшены портретами всемирно известных завсегдатаев и их автографами. Писал о нем и Гофман. А еще говорят, здесь часто заседал Гоголь, когда сочинял «Мертвые души» – на стене малого зала в рамке висит письмо Николая Васильевича ректору Санкт-Петербургского университета Плетневу: «О России я могу писать только в Риме, только там она предстает мне вся во всей своей громаде…» Если будете на Via Condoti, 86, прямо между магазинами Prada, попробуйте, например, фисташковый торт и лимонный пирог, а запить их можно коктейлем Red passion с красным апельсином и клубникой. Вход в кофейню, кстати, есть и с via delle Carroze, 61.
Даже если у вас совсем мало времени на прогулку по Риму, загляните в Greco cafe. Пусть это супер-туристическое место с довольно высокими ценами (сок – 12 евро, кусочек торта от 10), оно не теряет своего очарования, и здесь правда много занимательных вещиц, аутентичные интерьеры, мутные зеркала, план квартиры Андерсона, который жил прямо над этой кофейней, и конечно, портреты таких очаровашек, как Агата Кристи.
А вот в Вильно в конце XIX века придумали другой рекламный ход – в чайный магазин известной фирмы «К и С. Попов с сыновьями» привезли китайца, который находился в торговом зале в китайской одежде, бритый наголо, с косичкой на затылке. И люди валили в магазин, покупая кофе и чай, лишь бы взглянуть на настоящего китайца.
От чего умирали простые люди Древней Руси?
