Парламентер - [15]

Этого не случилось. Бурлак заволок меня в небольшое подсобное помещение и приковал наручниками к одной из горячих вертикальных труб. Здесь царил такой же беспорядок, как и на "Селене".

— Посидишь, подумаешь, шалава рыжая, — миролюбиво прогудел Бурлак, дыша гнилыми зубами.

Бурлак ушел, не позаботившись даже запереть дверь. Я рванулась, но короткая цепочка наручников отбросила меня назад, к трубе. Я испытала новое, неведомое мне состояние — меня лишили пространства. Вселенная вдруг сжалась в точку. Это открытие поразило меня, и я в панике забилась на короткой цепочке, испуская пронзительные крики. Моя собственная кровь на запястье, разодранном кольцом наручника, немного отрезвила меня. Тяжело дыша, я припала к трубе, стараясь не смотреть вокруг себя. Постепенно ко мне вернулась способность трезво мыслить. Я нервно оттерла пот, залепивший мне глаза, и осмотрела наручники и трубу. Разорвать цепь не удалось, и я снова испустила крик — теперь не ужаса, а непередаваемой злости. Я не могла существовать в одной замкнутой точке, это было немыслимо, невозможно. Внутренность "Пепла Марса" незаметно покачивали гравитаторы, сбитые с толку подпространством. Я села удобнее. Подпространство мне не мешало. Переборки подсобки замерцали и поплыли. На самом деле ничего не изменилось — менялась я сама, переходя в иной режим существования. Для перехода мне потребовалось несколько секунд. Свет ламп потускнел, изменился гул машин — я активно забирала у корабля энергию, не брезгуя никакими ее видами. В мерном гудении машин и механизмов корабля появились сбои. "Пепел Марса" самопроизвольно выпал из подпространства. Пар от резкого охлаждения воздуха хлынул острыми льдинками во всех направлениях. Я быстро набирала полную силу. Первоначальное онемение организма проходило, зато терялось ощущение его как отдельной, целостной, физической константы. Я стала быстро растворяться в окружающем пространстве. Чтобы не утерять своего "я" как физической данности, мне пришлось сделать своеобразное усилие воли, и я вновь увидела себя в подсобке, стены которой стали для меня зыбкими, плавучими. От горячих труб валил белый пар, который мгновенно замерзал. На полу образовались тонкие хрустящие сугробы. Дальние стены обильно истекали водой, но "плач" продолжался недолго, струи конденсата замерзали белыми языками. Надо мной порхали снежинки. Потолок покрылся толстым слоем инея. Я встала на ноги и вытянула руки. Снежно-белые, они начисто лишились веснушек. В таком режиме я не нуждалась в кислороде, воде и пище, довольствуясь любым ближайшим источником энергии. Жажда и голод придут потом, когда я вернусь в человеческое состояние. Усилием воли сохранив себя физической постоянной, социально я осталась человеческим существом. На тот момент я была человеком оскорбленным, и все мое существо, оставшееся во власти человеческого разума, настойчиво требовало беспощадного мщения. Да, сдачу я давала всегда!

Я улыбнулась улыбкой Медузы Горгоны. Не всякий металл выдержит "абсолютный минус", особенно резкое переохлаждение. Я постучала кольцом наручников по переборке, и оно рассыпалось. Переборка в этом месте растрескалась. Я откатила отчаянно заскрипевшую дверь в сторону и начала быстро подниматься по трапу, волоча за собой шлейф замерзающего пара. Все вокруг трещало от внезапного космического холода, скрипели под ногами ступени трапа. Я прошла по коридорам, и коридоры оледенели. В клубах белого пара я вошла в кают-компанию, и головы бандитов разом повернулись ко мне. Кают-компания выстыла в один миг. Наступила тишина, карты посыпались на пол. Кое у кого из бандитов волосы на голове заметно зашевелились, а глаза так и вылезли белыми шарами. Я закинула голову и расхохоталась. Иллюминатор помутнел. Люди с криками бросились из каюты во вторую дверь. Я не мешала им. Я пришла мстить конкретным людям, весь этот сброд мне был не нужен.

— Братва, что это? — крикнул кто-то визгливо.

— Минус двести семьдесят, — ответила я.

Перепуганные бандиты застряли в дверях и перекрыли выход собственными телами. Я пересекла пространство от входа до стола, за которым остолбенел Репьев. Он посинел от холода. Я ласково улыбнулась ему и набрала в легкие воздух. Несколько бандитов метнулись в дверь, в которую я вошла, но отшатнулись от холода, который шел оттуда. Я приблизила лицо к ненавистному лицу Репьева и с наслаждением выдохнула воздух. Лицо бандита покрылось льдом. Репьев издал нечеловеческий хрип и схватился за лицо руками. Руки примерзли к лицу. Репьев, уже окаменевший, с грохотом скатился на пол к моим ногам. Больше он меня не интересовал. Из суетящейся, орущей толпы около закупоренной двери я безошибочно выделила Бурлака.

— Ты, — указала я на него белым пальцем. Бандиты шарахнулись в разные стороны. Бурлак выхватил карманный лучемет, но я увернулась от шипящих зарядов. Заряды угодили в своих же. Бандиты падали не только от шальных зарядов, их убивал холод. Я поймала Бурлака за руку. Бандит успел издать душераздирающий вопль и скончался. Я оглянулась. Оставшиеся в живых были уже обречены. Среди них не было Тонера, который успел улизнуть в числе первых. Я равнодушно обошла обледеневшие трупы и вышла из каюты, превратившейся в чудовищный морозильник, хотя я пробыла там меньше минуты. Я не жалела погибших людей, случайно попавших мне под руку. Меня оскорбляли, унижали, били, мне помешали выполнить возложенную на меня миссию, кроме того, осталась неотомщенной любовная неудача, и я жаждала только одного — мстить, мстить, мстить! В воздухе висело множество запахов, из которых я вычленила запах Тонера. Я перестроила зрение и прощупала физическую сущность "Пепла Марса". Тонер в скафандровой нише торопливо упаковывался в полужесткий скафандр. Я нехорошо усмехнулась и направилась в переходный тамбур кратчайшим путем. Встретившиеся мне на пути люди с криками разбегались. Переходный тамбур был уже пуст, а шлюзовой наглухо закрыт. Сквозь две двери люка я видела Тонера в скафандре, пытавшегося быстро залезть в кабину спасательной шлюпки. Я рассмеялась над его неуклюжими попытками и обрушила на дверь люка град ударов. Тонер сорвался с подножки шлюпки, и теперь я наблюдала за его попытками подняться на ноги. Он напоминал мне закованного в латы рыцаря, рухнувшего с коня. Дверям в шлюзовой тамбур космический холод ничем не грозил. Наличие закрытых дверей меня не смутило. Я стянула пространство вокруг двери в узел. Переборки повело в стороны, и толстый металл двери лопнул. Тонеру удалось подняться на ноги. Больше он не делал попыток забраться в шлюпку. Вместо этого он открыл вакуум-створ и выполз наружу.