Парламентаризм. История, теория, технология - [2]

.

К «правильным» («хорошим») формам, по мнению античных мыслителей, относились монархия, аристократия и демократия. Соответственно, «неправильными» («плохими») выступали деспотия, олигархия, охлократия. В основу смены «правильной» формы «неправильной» положен принцип «вырождения»[2]. В соответствии с этим принципом любая изначально совершенная конструкция со временем накапливает негативные свойства и постепенно «перерождается», становясь противоположной по своей сущностной природе той, которой являлась «на заре» своего существования. Оптимальной формой государственного правления является политая, в которой сочетаются и гармоничным образом «соуживаются» монархия и демократия. При этом следует помнить, что в античности слово государство (kingdom) для унифицированного обозначения модели социальной организации и механизма публичной власти не использовалось. Термин пόλις применялся для названия комплексного образования, объединявшего в своем смысловом содержании три понятия – «город», «государство» и «гражданская община» – неразрывное объединение граждан, являвшихся носителями коллективных прав и свобод и в своем политическом статусе противопоставляемых как представителям других полисов (метекам – иностранцам), так и рабам («говорящим орудиям»). Именно граждане полиса (причем не все, а только взрослые мужчины) выступали в качестве носителей политических прав, связанных с возможностью формировать представительные управленческие структуры, а также участвовать в народных собраниях. Таким образом, изначально в качестве правильных, а значит, позитивных форм государственного (полисного) правления рассматривались как демократия, так и монархия. Замещение высших политических должностей архонтов – властителей – в античности осуществлялось выборным, а стало быть, демократическим (в современном понимании) путем, что позволяет высказать мнение о том, что именно в античный период сложилась система политического управления, получившая в последующее время наименование президентской либо парламентской республики и для которой характерно выделение двух видов народного представительства – индивидуального (глава государства – президент) и коллективного (народное собрание – парламент).

Начиная с эпохи буржуазных революций, связанных с противопоставлением наследной монархии, опирающейся на наследную же (родовую) аристократию, и стремящегося к политической власти «третьего сословия» – буржуазии, происходит изменение критериев оценки «правильности» и «неправильности» форм правления, а также социальных групп, от имени которых и в интересах которых действует публичная политическая власть. Демократическая республика отныне противопоставляется сословно-абсолютистской монархии. Слова «Свобода. Равенство. Братство», вынесенные на скрижали революционной буржуазии, несли в себе не столько «высокую патетику революционных масс», сколько отражали вполне рациональные программные установки, говоря современным языком, электоральной группы населения, стремящегося к овладению политической властью. В таком понимании индивидуальная свобода означала прежде всего личную автономность и право человека самостоятельно распоряжаться выбором места проживания, вида профессиональной деятельности, вероисповедания. Основными условиями свободы выступают рынок и экономическая система, базирующаяся на частной собственности[3].

«Равенство» означало отмену сословного (урожденного и наследуемого) структурирования общества, в котором отныне все его представители считались равными как по отношению друг к другу, так и по отношению к представителям государственной власти. «Равенство является необходимым следствием естественного характера прав каждого человека, а равны они потому, что принадлежат к одному человеческому племени с присущими только человеку признаками… Вытекающая отсюда идея морального равенства предполагала, что никто из людей от природы не подчинен воле другого человека, никто не приходит в этот мир, будучи собственностью или подданным другого. Таким образом, другой стороной идеи естественного равенства людей выступает то, что в силу своего равного происхождения люди не могут быть подчинены друг другу»[4].

Современные политики, полагая себя «высокими профессионалами» в деле государственного управления, достаточно часто цитируют, причем неизменно в критическом контексте, фразу В. И. Ленина о том, что «каждая кухарка может управлять государством». В реальности «отец-основатель» первой в мире социалистической демократической республики говорил совершенно о других вещах, а именно: «Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством… Но мы отличаемся… тем, что требуем немедленного разрыва с тем предрассудком, будто управлять государством, нести будничную, ежедневную работу управления в состоянии только богатые или из богатых семей взятые чиновники. Мы требуем, чтобы обучение делу государственного управления велось сознательными рабочими и солдатами и чтобы начато было оно немедленно, то есть к обучению этому немедленно начали привлекать всех трудящихся, всю бедноту»