Паркур - [17]

Часть 6. Опасности.

— Вас волнует вопрос опасности в паркуре?

— Нет, он никогда меня не волновал. В детстве я чувствовал себя не очень комфортно по отношению к опасности, высоте. Чтобы мотивировать себя, мне стоило сказать в один момент: «Если что-то случится, я должен быть готов». Несмотря на то, что я время от времени приближался к опасности, я делал это, чтобы понять, что случится, как человек, который делает себе надрез для того, чтобы понять, что случится, чтобы понять свои ощущения, но при этом не находясь в постоянном поиске боли. Мое тело покрыто множеством следов от ран, я знаю, каково это — ломать руку, я знаю, каково это, когда ты травмируешься, и это не то, чего я ищу. Наоборот, это позволяет мне быть более уверенным, более точным в своих движениях. В самом начале мне, наверное, не хватало опыта, зрелости, но я всегда очень беспокоился о безопасности и рисках, с которыми я сталкивался. Приходя в Паркур, мы не говорим, что это не опасно, что нет риска получить травму. Это как, если кто-то пришел научиться боксу, а потом удивляется, когда ему ломают нос. Те, кто не готов столкнуться с небольшой болью, поцарапать руки, не должен приходить в Паркур.

— Когда вы прыгаете с очень большой высоты, на что вы рассчитываете — на удачу, помощь Бога или на свои физические способности?

— Я верю в свою работу. Когда я делаю сложный прыжок, некоторые люди мне льстят, словно я сделал какой-то невероятный подвиг, в то время, как все это зависит только от проделанной работы. Они не видят все прыжки, проделанные до этого, все годы тренировок, которые к этому привели. Люди смотрят на меня и считают больным, самоубийцей и т. п. Если бы я был сумасшедшим, я был бы уже в психушке, инвалидном кресле или даже мертвым, потому что сумасшествие — это, когда ты ничего не боишься, не обращаешь внимания на опасность, это может привести к чему угодно. У меня есть понимание расстояния, высоты, веса, я понимаю, какую скорость и энергию я должен вложить в движение, чтобы успешно сделать прыжок. Даже если есть какое-то нездоровое желание прыгать со зданий, нужно защитить себя от этого безумства. И единственное средство — это практика и уверенность. Я не останавливаюсь во время прыжка, думая: «Блин, этот прыжок слегка сумасшедший!». Нет, я знаю отлично, что делаю. В моей голове я держу этапы, которые я прошел, чтобы сделать этот прыжок, я знаю, что я следовал им верно, и потому чувствую себя уверенно, исполняя его.

— Что вы делаете для того, чтобы оценить риск и понять, что прыжок реален?

— Здесь важную роль играет концентрация, наблюдение тоже. Я развил более точное, более эффективное видение благодаря Паркуру. Когда я бегу, я словно трансформируюсь, словно вуаль опускается на мои глаза, в моей голове образуются линии, высвечиваются расстояния. Как хамелеон я могу за всем наблюдать, во всех направлениях. Движение в Паркуре — это вопрос внимательности. Мы наблюдаем за препятствием, визуализируя, ментально преодолеваем его, и движениям остается все это повторить. Если мы двигаемся в согласии с тем, что у нас в голове, то мы двигаемся лучше, мы движемся быстро и качественно. Нельзя забывать о том, что Паркур — это последовательность препятствий. Когда мы прыгаем, наша цель — восстановить равновесие и побежать преодолевать следующее препятствие. Если ты делаешь остановки по пути, твои движения утрачивают энергию. Когда мы совершаем прыжок, наше внимание уже обращено на следующее препятствие, и когда мы делаем кувырок на земле при приземлении, мы набираем энергии, динамики для следующего рывка. Это та энергия, которая позволяет нам избежать травм, а телу избежать шока. Ребята, которые останавливаются сразу после трюка, делают это слишком рано и могут навредить себе. Цель Паркура — никогда не вредить себе. Тело защищается естественным образом, когда вы падаете, вы выбрасываете руки перед собой, когда что-то грозит вас ударить, рефлекс заставляет вас поднять руки, чтобы защитить лицо. Вы не думаете, вы делаете — это происходит на автомате. Паркур как раз об этом — вы должны развивать автоматизм вашего тела.

— То есть добиться того, чтобы реакция тела стала наиболее естественной…

— Да, именно так. Когда я готовлюсь к прыжку, я не просто стою прямо. Напротив, я изгибаюсь, наклоняюсь немного, я смотрю прямо, и информация сама ко мне приходит. Мне не нужно спрашивать: «Хорошо, и какое расстояние у этого прыжка?». Я это знаю благодаря информации, которую посылает мне мое тело. В боксе боец, который держит туловище немного позади, дает информацию своему противнику о своем страхе, но если он зажмет голову между своих кулаков и начнет двигаться вперед, то он не только даст сигнал своему противнику, что готов вступить в схватку, но так же, что он стал в такую позу, дабы лучше реагировать на обстановку на ринге, чтобы иметь возможность приспособиться к движению другого. В Паркуре я видел множество ребят, которые не участвовали в прыжке на все 100 %, они прыгали, но их тела или мыслей словно и не было там. Очень важно напротив — «присутствовать» во время тренировки. Прыжок — это настоящее принятие решений, это настоящее доказательство зрелости: с прыжком я принимаю риск, то есть когда я говорю телу «прыгай», значит у меня уже есть вся необходимая информация, я прекрасно знаю, что я делаю. Я понимаю, что мама может переживать за своего ребенка, наблюдая за ним во время Паркура, говорить ему, что он глупый, что может упасть, но ребенок должен смочь ответить: «Я знаю, что я делаю, мама, я знаю себя лучше, чем ты меня можешь знать». Благодаря тренировкам я приобрел эту зрелость, я мог сказать своей маме: «Доверься мне».