Парк Юрского периода: миллионы лет спустя - [27]

— Они демонстрируют сообразительность? — вступила Элли. — Как у них работает мозг?

— Хо! — угрюмое тяжелое лицо Сола тронула кривая ухмылка. Нижняя челюсть шевельнулась и подалась вперед, придавая ему внушительное сходство с питекантропом. Сдвинув двумя пальцами кепку на затылок, он навалился мускулистыми предплечьями на парапет, подставив солнцу широкую, как аэропорт Линкольна, спину, и с легким налетом восторга пояснил свое странное восклицание.

— Еще какую сообразительность! Еще какую! Они даже способны находить решение проблем. Особенно, сложных. Эти ребята все видят и учитывают любую мелочь. Любой фактор. Вы можете не заметить чего-то, Рапторы же заметят все. Раньше у нас здесь содержалось несколько особей, но затем появились эти двое. Они убили всех остальных. Поэтому-то мы и кормим их столь необычным образом. Они атакуют ограждение, когда сюда доставляют пищу. Точнее, раньше атаковали.

— А через ограждение пропущен электрический ток? — спросил Малколм.

— Вы боитесь? — удивился Хаммонд.

— А вы нет? — зоолог усмехнулся. — Хотел бы я посмотреть на человека, который абсолютно не боится подобной твари. Мне хочется чувствовать себя в безопасности.

— Вам ничто не угрожает. Поверьте мне, наши специалисты предусмотрели все. Любую случайность. Здесь ничто не происходит просто так, без нашего ведома. Не так ли, Сол?

— Да, — Броуфстайн кивнул тяжелой головой. — Двойная система защиты. Ток напряжением десять тысяч вольт. Но дело в том, что Рапторы никогда не атакуют одно и то же место дважды. Они систематически проверяют ограждение на прочность и все запоминают. Очень умные твари. Умные и опасные.

Он, словно нехотя, улыбнулся. Однако улыбка не производила впечатление дружеской или открытой, как, собственно, не производила впечатления улыбки вообще. Сол отдавал дань вежливости. Уголки губ поднялись вверх, подержались так секунду и опустились вновь, заняв привычное положение.

Внезапно рычание смолкло. Трос ослаб: корова коснулась копытами земли. «Или травы, — подумал почему-то Грант. — Что там внизу? Трава или земля? Наверное, трава, а в ней черные полоски — следы от острых серпообразных когтей. Они ходят и взрезают… нет, они вспарывают когтями и траву, и землю, как брюхо этой пестрой коровы».

Верхушки пальм пришли в движение, однако внизу по-прежнему оставалось тихо, лишь корова продолжала мычать, тоскливо и жалобно. Вот колыхнулась листва справа. Некто, огромный и поворотливый, ловкий и сильный, осторожный и внимательный, крался сквозь деревья. Бесшумно и страшно. Корова заревела тревожнее. Она почувствовала присутствие Рапторов и теперь просила вытащить ее из смертельной ловушки.

Грант не мог даже пошевелиться. Он слышал участившееся дыхание Элли за спиной, понимал, что нужно стряхнуть с себя это неприятное оцепенение и… стоял, смотрел, слушал. Его воображение расцвело в мозгу розовым цветком. Уже созданная им несколько дней назад картина охоты Раптора ожила вновь, только теперь все происходило в действительности. Там, внизу, двое Рапторов готовились убить стонущее надрывно, хрипящее от ужаса животное.

Корова начала биться. Ее копыта с приглушенным тупым звуком рыли землю, выворачивая ударами пучки травы. Она подалась назад, затрещали, ломаясь, кусты. Трос натянулся и зазвенел низко, как басовая струна виолончели, задетая ненароком. Сеть мешала ей убежать, лишала возможности маневра. Если бы у Гранта было ружье, он бы пристрелил ее. Или Рапторов. Он бы палил вниз без разбору, на движение, и получил бы удовольствие, почувствовал бы радость, когда эти твари попадали бы замертво. Уникальные животные, свирепые хищники, Грант понимал это. Они должны охотиться, так нужно для них, и это он понимал тоже, но ничего не мог с собой поделать. Грант боялся и ненавидел. В нем проснулся атавистический страх перед смертельным кошмарным зверем, источником опасности. Зрачки его расширились.

Секундой позже над загоном взвился тонкий вибрирующий визг. Это было похоже на сигнал рожка, зовущий к бою. Визг нарастал, становясь громче и пронзительнее. Грант ни разу в жизни не видел ничего подобного, и мурашки побежали у него по спине от ужаса, а сердце внезапно заколотилось, насыщая кровь невероятным количеством адреналина. Он мгновенно покрылся липким потом с ног до головы. Легкие с присвистом втягивали воздух. Инстинкт говорил человеку: «Беги!», а организм заботился о том, чтобы его хозяин мог сделать это.

Теперь корова уже не мычала. Она кричала, вопила, почти как человек. Смерть предстала перед ней, неотвратимая и ужасная. Визг Раптора сменился торжествующим рычанием. Секунда, и все было кончено. Пальмы ходили ходуном. Внизу два хищника рвали еще бьющуюся в агонии плоть.

Элли сморщилась и отступила на шаг. В какой-то момент она разглядела внизу карий коровий глаз, залитую кровью морду над располосованной, развороченной шеей, и алые брызги, дымящиеся, горячие, на изумрудной траве.

— Да… — Малколм покачал головой. — Не знаю, как остальным, а мне эта сцена точно не прибавит аппетита.

Грант не мог не согласиться с ним.

Жизнерадостный весельчак Хаммонд потер розовые ладошки.