Парк прошлого - [3]

Я постараюсь описывать все интересное, что со мной происходит, не спеша и очень аккуратно. Чувствую, что должна записать свою историю. Может быть, другие прочитают. Мне, конечно, неизвестно, кто именно.

Сейчас раннее утро; в зимнем небе кувыркаются рваные белые облака. Я разглядываю, как облака играют друг с дружкой в догонялки и от этого зрелища буквально переполняюсь любовью ко всем созданиям Природы. Невыносимо думать, что однажды настанет день, когда я больше ничего этого не увижу.

С самых, первых дней, которые я помню, у меня всегда был Джек. Сначала я, кажется, считала его своим отцом, но потом, конечно, узнала, что это не так. Джек объяснил мне, что он — мой опекун и что я сирота. Вообразите потрепанного, пухленького человечка в очках с толстыми стеклами. У Джека ужасное зрение, он почти совсем слепой… А со мной он всегда такой добрый! Иногда похож на старого игрушечного мишутку, который ворчит, если перевернуть.

Он так боится большого города, что лежит за нашими окнами. Я очень смутно помню, чтобы вообще куда-то отсюда выходила… хотя недавно со мной приключилось нечто вроде вернувшегося воспоминания или ощущения. Какой-то неприятный запах дыма… и я сама прыгаю через искры костра. Так странно, но видение показалась очень правдоподобным. Несмотря на то, что собственное прошлое мне видится как серый шифер, я каким-то образом умею понимать почти весь мир вокруг. Может, это просто Джек так много мне рассказывал, так хорошо по-своему учил, что мне частенько кажется, будто все мое детство полностью прошло вот в этих проговоренных воспоминаниях, в наших общих беседах.

Такое ощущение, что однажды я попросту проснулась взрослой пятнадцатилетней девушкой.

Один день помню с особенной ясностью. Я стояла у окна у нас на чердаке и замечала все вокруг, как будто бы впервые распахнула глаза. Помню, я смотрела, как мимо дома плыл огромный пассажирский дирижабль, а Джек сказал мне:

— Летят. Видишь? — И махнул рукой на силуэт в сером небе.

Я кивнула и повторила вслед за ним:

— Летят.

Отчего все это отпечаталось так четко в памяти, я не имею никакого представления… Может быть, потому, что в тот день у нас в комнате побывал еще один человек, хотя, как правило, гостей мы никогда не принимаем.

Помню, посетитель, хорошо одетый мужчина (я его называла «нашим элегантным гостем»), взял меня за плечо, развернул от окна и посмотрел прямо в лицо, а потом произнес:

— Ох, какие глаза, Джек! Она будет разбивать сердца.

И Джек согласно вздохнул.

Дни и ночи я сижу спокойно, неизменно, тихо, в комнатах у нас на чердаке. По-моему, это ужасно странно, что мне никогда не разрешается выходить на улицу одной. На улицу мне можно только с бедным боязливым Джеком.

— Город большой и опасный, — твердит Джек.

— Опасный даже для меня? — как-то раз переспросила я.

— Да, опасный, а для девушки вроде тебя — вдвойне опасный! — Он страдальчески скривился и добавил: — Ты себе и не представляешь… Иные только и думают, как бы обидеть.

Я приняла это объяснение, но внутри отчего-то уверена, что буду в безопасности, буду неуязвима, даже если выйду из дома одна. Ох, как же мне этого ужасно хочется!

Джек всегда держит меня поблизости. Время идет, часы на камине тикают, а Джек боится за меня все сильнее и сильнее. Теперь наши редкие выходы из дома случаются только по вечерам.

А по-моему, прохожие на темных, оживленных улицах едва нас замечают. Мы идем вместе с Джеком в тумане, который словно нарочно сгущается вокруг нас. Джек уже настолько плохо видит, что мне всегда приходится поддерживать его под локоть. Странной парочкой мы, должно быть, кажемся случайным прохожим: спотыкающийся, пухленький коротышка Джек и сама я, высокая, «стройная, как тростиночка», по его словам.

Мне всегда все интересно. Так хочется вырваться! Я неугомонная, всегда мечтаю обогнать, сорваться с поводка в тумане, совершить побег. Хочу просто разогнаться, скакать и прыгать!

Во время наших прогулок Джек все время озирается, изо всех сил всматривается в холодный сумрак, вечно, дрожит от страха, постоянно в волнении и никогда не позволяет себе расслабиться. Иногда он останавливается поболтать со знакомыми; время от времени мы с ним встречаем женщину, которая, наверное, живет в соседнем лабиринте улиц. Я зову ее дама с кошкой.

— Прохладно сегодня, Джек.

— Да-да, в самом деле, моя дорогая.

— Значит, с девочкой гуляете?

— Да, она любезно соглашается пройтись со мною, бедным, дряхлым псом.

— Ну вот, вы старый пес, Джек, а я выгуливаю кошку — не подходим мы друг другу, а?

Джек от подобных замечаний нервно хихикает, но я-то знаю, что ему лишь хочется вжать голову поглубже в воротник да продолжить путь.

Позже.

Все изменилось. Попробую объяснить, как смогу.

Джек ушел рано утром, и вернулся дрожащий, взволнованный, озабоченный. Усадил меня перед собой, прищурился изо всех сил сквозь толстые стекла очков.

— Мне нужно тебе кое-что рассказать, Ева, — неуверенно пробормотал он. — Ты, может быть, задумывалась, отчего я так о тебе забочусь? Дело в том, что нас преследуют. Уже давно… Ева, я тебе нарочно ничего не говорил, только чтобы защитить тебя! Я так аккуратно, так старательно тебя всегда прятал… но все равно, этот плохой… нет, ужасный человек почуял твой след! Теперь нам нужно очень быстро уезжать, как только соберемся… Куда-нибудь подальше!