Парк Горького - [71]

Опалин вернулся через несколько часов, мрачный как туча, раздал указания, послал несколько телеграмм-молний и засел у себя. Петрович отправился в столовую, и Казачинский, который тоже пошел перекусить, слышал, как тот громко рассказывает, что Ваня ищет четвертого члена шайки и что, если хорошенько покопаться в прошлом убитых, он рано или поздно найдется.

«Найдется, угу, – мрачно думал Юра, – пока он все время нас опережает… Троих подельников убил, Груздеву и Яшу… Как же Яша понял, что это он? Почему не предупредил… почему…»

Опалин сидел в своем кабинете, пока за окном не стемнело, и одну за другой курил папиросы, пока они не кончились. Вокруг него колыхались ленты сизого дыма, но он едва замечал их. Несколько раз звонил телефон, из морга сообщили, что нашли труп Варвары Резниковой – ее выловили из воды с перерезанным горлом. Иван молча выслушал это сообщение, задал для проформы пару вопросов и повесил трубку. Еще одна жертва, которой можно было бы избежать, если бы она не сочла себя умнее всех; но вовсе не ее судьба беспокоила Опалина в эти минуты. Наконец он промолвил сквозь зубы: «Ну ладно», поднялся, проверил оружие и сунул его в карман. Через несколько минут Иван уже был в машине, причем на шоферском месте – хотя раньше не упоминал о том, что умеет водить.

Он выехал за город и вскоре оказался у деревни Ромашково, где в то время располагались дачи – довольно скромные домики без всяких излишеств. Заглушив мотор, Опалин вылез из машины и стал красться в сумерках к небольшой даче, стоявшей на отшибе. Почти все окна ее были темны, и только за одним теплился желтоватый свет, указывая, что внутри кто-то есть.

– У-ху-ху-хо-хо!

Где-то в ветвях деревьев захохотал филин, и Иван весьма кстати вспомнил, что терпеть не может деревню и все, что с ней связано. Едва различимый в полутьме кот сверкнул янтарными глазами, сказал «мрряу» и сгинул, словно провалился в другое измерение.

Дверь дома была заперта изнутри, а за окном, которое единственное из всех оказалось открыто, был виден силуэт человека, который ходил по комнате, собирая вещи. Притаившись под окном, Опалин, наконец, дождался, когда человек поднимется наверх, и легким движением перемахнул через подоконник.

Чемодан с вещами, сверток с женскими шубами, а вот – не угодно ли – сундучок, доверху набитый украшениями и золотыми монетами. Опалин бросил на них только один быстрый взгляд и достал револьвер.

На лестнице послышались шаги, и Аркадий Виноградов спустился вниз, волоча еще один чемодан. Опалин выстрелил, и эксперт упал.

– А-а… – забормотал он, хватаясь за живот. – Больно…

Из раны вытекала черная кровь. Раненый тяжело дышал, бледнея на глазах.

– Десять минут, может быть, пятнадцать, – сказал Опалин. Он не выглядел ни довольным, ни торжествующим, и даже намека на злорадство не было в его голосе. – Скоро все кончится.

– И ты не позовешь на помощь? – Это было непостижимо: Виноградов понимал, что умирает, – и все же улыбался.

– Нет.

– Поговорим?

– Я не говорить с тобой пришел, а убить, – ответил Иван, и это было чистой правдой.

– Вот так просто, да? Без всякого суда? А как же допросы, чистосердечное признание, все такое? Я бы столько мог рассказать, Ваня.

– Неинтересно.

– Как так? Не хочешь знать, как мы находили жертвы, например?

– Да обыкновенно. Искали, кто мог хорошо нажиться при нэпе, а потом стал скромнее некуда. Небось Калинин ваш с журналистским удостоверением и выступал разведчиком, слушал, что люди болтают, и вопросы разные задавал, как бы между прочим. Богатых же никто не любит, сам знаешь. Так вы присматривали себе жертву, потом изучали ближний круг, что да как. Готовились как следует, чтобы осечек не было. Правильно? Я угадал? Конечно, угадал.

– В общих чертах – да, но узнавали мы разными путями. Про этих, с Пречистенки, я от одного товарища из Ленинграда услышал. Вообще нелегко нам приходилось, вот честно. На одну стоящую жертву дюжина мелочовки попадалась. – Виноградов засмеялся. – Бывает, изучаешь человечка, вроде перспективный и грохнуть его легко, а потом выясняешь, что он, подлец, уже давно на баб все спустил. Обидно, знаешь ли.

– Вот свезло-то человеку, а? С толком деньги потратил и вас с носом оставил. Орел, с какого боку ни глянь.

– Шутишь? Ну-ну. А хочешь узнать, как Яшка меня вычислил? – спросил Виноградов с усмешкой. – За что я его убил?

– Я и так знаю, – ответил Опалин. И, прыгнув вперед, вырвал у эксперта пистолет, который тот достал втихомолку, рассчитывая прихватить с собой на тот свет своего врага. – Все из-за конфеты, которую Яша нашел в комнате Груздевой. Ты хорошо вычистил за собой, но конфета закатилась за горшки, и ты ее не заметил. А на ней остался след твоих зубов, с характерным дефектом. Я расспросил ребят и понял, что Яша позже спускался в цокольный этаж. Наверное, хотел узнать, что нового, и среди улик увидел не ту конфету, которую он нашел. Ты ее подменил, Аркаша. Не знаю, что ты ему наплел и как уговорил его встретиться с тобой в саду «Эрмитаж», но… тебе не стоило трогать парня. И еще я думал, откуда тот, кто предупредил бандитов, знал о Большой Пироговской – так ведь Яша упомянул при тебе об этом. Оставалось только понять, где ты мог прятать ценности – вряд ли на квартире, а вот дача, на которую ты нас приглашал в прошлом году, – другое дело. Я немножко подтолкнул тебя – послал в Орел несколько телеграмм и через Петровича дал знать, что вот-вот доберусь до главаря. Через границу кто ценности возил?