Париж слезам не верит - [68]
– Вы не торопитесь, – вкрадчиво уговаривал его советник. – Ступайте домой, подумайте. Утро вечера мудренее. Завтра и дадите ответ.
Совершенно раздавленный, Алекс остался ночевать в штабе. Сам не знал, почему. За бумагами он отвлекался от услышанного и забывал разговор. Почти. Что-то скользкое и холодное поселилось у него в груди, точно ему положили на сердце жабу, которая немедленно принялась сосать кровь.
Подписать донос на графа? Мало у них по службе было трений? Иной раз командующий доводил заместителя начальника штаба до белого каления, как в том случае с таможней. Иногда просто раздражал безапелляционностью суждений. Не переносил критики. Всегда во всем был прав. А работать? Как он заставлял его работать! Будто за ними гнались разбойники. Нет, с его сиятельством порой очень даже несладко. Сколько раз Фабр предупреждал графа, что вечные сатиры на вышестоящих плохо кончатся! Кто оказался пророком?
И все же… Подписать донос? Мало того, что это недостойно дворянина. Он по-человечески стольким обязан Воронцову. Если б тот знал, что Алекс предаст его, разве стал бы тогда, после Бородина… Ах, черт! Беда какая! Не может он вот так нагадить человеку, который… ради которого… с которым…
Алекс закрыл глаза и положил голову на столешницу. А мать и отец? Где они? Что с их костями? Разве лучше будет предать родителей? Они и так плачут на небесах, что их сын вырос на чужбине, воевал против своей родины и теперь вернулся домой в войсках оккупантов. Алекс Фабр граф де Мюзе, потомок крестоносцев. Что ему теперь делать? Что ему вообще делать?
Войну двенадцатого года Алекс встретил в чине штабс-ротмистра лейб-гвардии Конно-егерского полка. В армии служило много эмигрантов, и во время отступления, если кто из них попадал в плен, то не рассчитывал на милосердие. С ними поступали как с предателями, хотя дома, во время революции, шанса выжить им не оставляли. Впрочем, почти все втихомолку превозносили Наполеона и гордились французским геройством – ибо их родина стала повелительницей Европы! Но собственное положение заставляло стрелять по своим. Что касается Фабра, то он смутно помнил дом и лишь у дяди мог проникнуться галльским духом. Состояние его было не из приятных. По ощущениям русский, по национальности француз – и те, и другие смотрели на Фабра косо.
Накануне Бородина он прибыл в Царево Займище в составе гвардейского егерского полка. Все уже говорили о генеральном сражении, которому неминуемо должно случиться под Москвой. Казалось невозможным сдать столицу неприятелю. Между тем понимающие люди сетовали на решение командующего дать бой, ибо успех был более чем сомнителен. Русская армия решительно уступала числом врагу. Официально говорили о 132 тысячах при 624 орудиях против 135 тысяч и 587 орудий. Но на деле не было и двух третей от названного. А цифрами, как известно, ободряются одни математики. При равной с обеих сторон потере французы становились сильнее и даже в случае поражения выходили победителями. Впрочем, на последнее рассчитывать не приходилось. С чего бы вдруг Великая армия, все лето наступавшая нам на пятки, вдруг побежала от Москвы?
Войска приуныли, а враг, напротив, храбрился до чрезвычайности. 24-го служили молебны во всех полках. Вместо налоев, составили пирамиды из барабанов, на них водрузили образа и сто тысяч человек разом преклонили колени при распущенных знаменах. Фабр сделал это вместе со всеми, хотя был католиком. Какая теперь разница? У дверей в рай их вряд ли спросят о конфессии. Рядом касались лбами земли офицеры-немцы, те, в нарушение закона Лютера, даже причастились. Общее убеждение было – завтрашнего дня не пережить. Дым кадил относило ветром за реку Колочу, очень спокойную и гладкую, точно на ней и вовсе не было течения. Как вдруг из большой дубравы по правую руку поднялся орел, набрал высоту и величаво поплыл в воздухе, сделав над войсками большой круг.
– Бог подает победу, – сказал Кутузов, вставая.
Это событие ободряло людей. Но у французов имелись свои приметы. Все, происходившее во вражеском лагере, тотчас становилось известно среди войск, поскольку и Наполеона, и его маршалов можно было разглядеть в подзорные трубы. Передавались даже слова, якобы сказанные корсиканцем, хотя кто их слышал с русской стороны?
– Короли, генералы и солдаты! – воскликнул он, повернувшись лицом к рассвету. – Вот восходит солнце Аустерлица!
И громовое «виват!!!», долетевшее до наших позиций, было ему ответом.
Вечером французы зажгли несколько деревень, находившихся среди их линий. Зрелище было величественным. Неприятельский лагерь представлял собой почти сплошную полосу пламени. Алекс смотрел на нее и думал: зачем его соотечественники пришли сюда? Сначала отняли у него дом, убили родителей, а теперь, когда он нашел себе пристанище, явились опять. Странную комедию играет с ним судьба! С каждой минутой в его душе все больше нарастало ожесточение.
25-го погода испортилась, пошел дождь. А на следующий день сияло солнце. Словно природа по-своему готовилась к ужасной бойне, расстилая зеленые поля в росе для тех, кто ляжет в них навеки. Первым на горизонте появился эскадрон французских егерей, которые, отделившись от основного войска, поскакали вперед. Они попытались переправиться за Колочу, но столкнулись с русскими егерями, среди которых был и Фабр. Дело приняло жаркий оборот. Французов поддержали драгуны, от удара которых русские конные стрелки разлетелись, как горсть пуха. Алекс почувствовал, что время перед его глазами странным образом сжалось. Вот только они скачут наперерез врагу, копыта коней ударяют по дощатому настилу моста, вот вокруг него падают люди – свои, чужие – вот граф Остерман-Толстой командует отступление, и у переправы остаются до семи сотен рядовых и 27 офицеров.
Среди правителей России императрица Екатерина II, или Екатерина Великая (1729–1796), занимает особое место. Немка по происхождению, не имевшая никаких династических прав на русский престол, она захватила его в результате переворота и в течение тридцати четырех лет самодержавно и твердо управляла огромной империей. Время ее правления называют «золотым веком» русского дворянства. Две победоносные войны с Турцией и одна со Швецией, присоединение Крыма и освоение Новороссии, разделы Польши, в результате которых православные украинские земли вошли в состав Российского государства, — все это тоже блестящие достижения «золотого века» Екатерины.
Его называли гением и узурпатором, блестящим администратором и обманщиком, создателем «потемкинских деревень». Екатерина II писала о нем как о «настоящем дворянине», «великом человеке», не выполнившем и половину задуманного. Первая отечественная научная биография светлейшего князя Потемкина-Таврического, тайного мужа императрицы, создана на основе многолетних архивных разысканий автора. От аналогов ее отличают глубокое раскрытие эпохи, ориентация на документ, а не на исторические анекдоты, яркий стиль.
Книга известного историка и писателя Ольги Елисеевой рассказывает о молодых годах Екатерины — будущей «владычицы полумира». Еще в 14 лет она составила свой план: «нравиться супругу, императрице Елизавете и народу» — и ничего не забыла, чтобы достигнуть в этом успеха. Какие средства использовала юная супруга наследника для осуществления своих амбициозных планов? Искренне ли желала она наделить своих поданных «счастьем, свободой и собственностью»? Как республиканка «в душе» стала одним из самых могущественных самодержцев? Чтобы заглянуть в тайники души Екатерины Великой, автор обращается к ее воспоминаниям…
Наши современники хорошо усвоили со школьной скамьи, что Бенкендорф был для Пушкина «злой мачехой», нерадивой нянькой. Зададимся вопросом: а кем Пушкин был для Бенкендорфа? Скрещение биографии Бенкендорфа с биографией Пушкина — удобный случай рассказать о шефе жандармов больше, чем принято. И не только о нем. За плечами Александра Христофоровича вырастает целый мир, встают события и люди, которые как будто не играют в жизни поэта особой роли или значатся «недругами». Читателю полезно узнать, что коловращение вокруг поэта было далеко не единственным и даже не центральным в тогдашней русской вселенной.
1. Ольга Елисеева против Эдварда Радзинского.2. Дмитрий Олейников против Мурада Аджи.3. Дмитрий Володихии против Анатолия Фоменко.Эта книга может быть названа «язвокорчевательной». Если авторам удалось выкорчевать несколько язв на многострадальном, уже почти при смерти находящемся теле отечественной истории, они считают свою задачу выполненной.Автор сканирования и проверки текста:Иван Сергеевич Юрьев.
Сборник «Огненный рубеж» посвящен событиям Великого Стояния на Угре 1480 года. В книгу вошли историко-мистические, историко-приключенческие, просто исторические повести и рассказы. Тихая река Угра – не только рубеж обороны, где решалась судьба юной России. Это еще и мистический рубеж, место, где силы зла оказывают страшное давление и на полки, и на души людей. Древнее зло оживает в душах, но с ним можно справиться, потому что на всякую силу найдется сила еще большая.
XVII век, колонии Нового Света на берегах Карибского моря. Бывший британский офицер Эдвард Дойли, потеряв должность и смысл жизни, волей судьбы оказывается на борту корабля, принадлежащего пиратской команде. Ему предстоит пройти множество испытаний и встретить новую любовь, прежде чем перед ним встанет выбор: продолжить службу английской короне или навсегда присоединиться к пиратскому братству…
В основе повести — операция по ликвидации банды террористов и саботажников, проведенная в 1921–1922 гг. под руководством председателя областного ЧК А. И. Горбунова на территории только что созданной Удмуртской автономной области. К 70-летию органов ВЧК-КГБ. Для широкого круга читателей.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Беспокойное наследство досталось графу Михаилу Семеновичу Воронцову, наместнику Юга России. Волнения в Молдавии и Крыму, греки рвутся помогать восставшим соотечественникам. «Южное общество», собрав под своим крылом молодых офицеров-аристократов, впитавших идеи европейских демократов, начинает представлять серьезную угрозу самодержавию. Империя созрела для перемен, и вопрос только в том, кто первым решится на них. А тут еще молодой поэт и бузотер Александр Пушкин явно увлекся красавицей-графиней и осыпает ее знаками внимания… Новый роман известной писательницы Ольги Елисеевой — настоящий подарок всем любителям остросюжетной исторической литературы!
Нестор Махно – известный революционер-анархист, одна из ключевых фигур первых лет существования Советской России, руководитель крестьянской повстанческой армии на Украине, человек неординарный и противоречивый, который искренне хотел построить новый мир, «где солнце светит над всей анархической землей и счастье – для всех, а не для кучки богатеев». Жизнь его редко бывала спокойной, он много раз подвергался нешуточной опасности, но не умер, и потому люди решили, что у него «девять жизней, як у кошки». В третьей книге трилогии акцент сделан на периоде 1919–1922 годов, когда Махно разошёлся в политических взглядах с большевиками и недавние союзники в борьбе за новый мир стали непримиримыми врагами.
Нестор Махно – известный революционер-анархист, одна из ключевых фигур первых лет существования Советской России, руководитель крестьянской повстанческой армии на Украине, человек неординарный и противоречивый, который искренне хотел построить новый мир, «где солнце светит над всей анархической землей и счастье – для всех, а не для кучки богатеев». Жизнь его редко бывала спокойной, он много раз подвергался нешуточной опасности, но не умер, и потому люди решили, что у него «девять жизней, як у кошки».Во второй книге трилогии основное внимание уделено периоду с начала 1918 года до весны 1919-го, когда Махно ведёт активные боевые действия против «германцев», стремящихся оккупировать Украину, а также против белогвардейцев.
Нестор Махно – известный революционер-анархист, одна из ключевых фигур первых лет существования советской России, руководитель крестьянской повстанческой армии на Украине, человек неординарный и противоречивый, который искренне хотел построить новый мир, «где солнце светит над всей анархической землей и счастье – для всех, а не для кучки богатеев». Жизнь его редко бывала спокойной, он много раз подвергался нешуточной опасности, но не умер, и потому люди решили, что у него «девять жизней, як у кошки». В первой книге трилогии основное внимание уделено началу революционной карьеры Махно.