Париж с нами - [14]

Но все же, в конце концов, Анри удалось переубедить Робера. И не только его, но и Клебера, который после разговора с товарищами из Объединения был преисполнен самых радужных надежд. По его словам, после конца смены удастся организовать что-то грандиозное. Рабочие нанесут сегодня мощный удар, и это даст возможность выиграть день и отложить демонстрацию на понедельник. Таким образом, на подготовку осталось бы больше времени, о чем тут говорить. Но опять-таки — первый день Нового года тоже ничем не лучше воскресенья. Пожалуй, организовать демонстрацию будет даже труднее. Клебер предложил не принимать никакого решения до второй половины дня, а там уже назначить на завтра или на понедельник.

Анри исходил из того, что они должны быть готовы отразить любую атаку противника, даже самую непредвиденную. А что произошло сегодня утром? Их застали врасплох, хотя они и ждали этого события. Ведь попытка выгрузить пушку под рождество служила достаточным предостережением. Если бы все до конца хорошенько продумать, можно было бы сообразить, что раз теперь, под Новый год, спустя неделю, складываются такие же условия, как и под рождество, противник наверняка этим воспользуется. Они должны были все время быть начеку. Тем более, что со дня на день ждали прибытия американского парохода.

Сейчас Анри, конечно, не решился бы сказать, что думал об этом раньше. И однако такая мысль приходила ему в голову. Но так… мимоходом: мелькнула мысль, возникло смутное подозрение, которому он не придал значения, и все. Только теперь, с большим запозданием, стало ясно, насколько его подозрения были обоснованы. Другими словами, Анри тоже проявил беспечность. Он думал главным образом о препятствиях, на которые натолкнется противник: ни в воскресенье, ни в понедельник нет набора грузчиков. Нанять рабочих в эти дни — задача почти невыполнимая. Но Анри забыл о субботе — вот почему так все и получилось.

Задним умом все крепки. Но как бы там ни было, Анри не желает, чтобы их еще раз застигли врасплох. Предложение Робера имеет большой недостаток. Ведь даже если сегодня на пароходе все произойдет именно так, как он уверяет, — хотя гарантии нет никакой, но предположим, — все равно нельзя считать, что этим все будет разрешено.

— С Индо-Китаем ты прав… Но там было другое дело. А сейчас орудуют американцы. Это их пробный шар. На этот раз они лично заинтересованы в том, чтобы горючее было выгружено. История с Индо-Китаем их тоже касалась, но не так близко. Тогда они предоставили нашему правительству самому разбираться с нами — пусть, мол, расхлебывают. А теперь американцы занимаются этим сами, это точно. Уж они сделают все, что в их силах, чтобы первый пароход был разгружен. Бензин пробьет дорогу оружию и боеприпасам. Американцы пришпоривают наше правительство, убеждая его, что это предприятие поважнее Индо-Китая, и тут надо действовать энергичнее. Всякое может быть: не справятся охранники и солдаты — американцы бросят свою военную полицию, своих солдат. Правда, это маловероятно. Сил у них для этого еще недостаточно, и сейчас они явно выжидают. Но все может быть… Откуда нам знать? Лучше все предусмотреть заранее, иначе потом, когда они решат выступить, мы опять окажемся в дураках и снова будем рвать на себе волосы. С опозданием. Всегда с опозданием. Какая же тогда от нас польза, если мы вечно будем отставать, как плохой музыкант в оркестре?

Раз им так важно разгрузить свой пароход, продолжал размышлять Анри, то они найдут способ сделать это, даже если у них не будет ни одного докера. Заставят солдат, возможно, даже и американских. Ведь неизвестно, а вдруг они привезли с собой докеров? Шестьдесят человек — не бог весть что. А если утренний набор был произведен лишь для отвода глаз? Или еще: почему бы им не использовать для разгрузки парохода своих матросов? Писали же американские газеты, что их матросы специально обучены и снабжены всем необходимым для работы грузчиками. Они, небось, тоже извлекли уроки из первых сражений с нами, из неудач с Индо-Китаем и в алжирских портах, когда вся команда, а иногда даже и американские матросы переходили на сторону докеров. Теперь-то их экипаж, должно быть, вышколен как следует.

Предложение Клебера обладает почти тем же недостатком, что и предложение Робера. Оба не идут дальше требования — отказаться от разгрузки этого парохода. Ни о чем другом они и не помышляют. На самом же деле теперь у нас цель иная, чем была в первые дни, когда начали борьбу против посылки оружия в Индо-Китай. С тех пор многое изменилось, положение стало более сложным, хотя и люди начали лучше во всем разбираться. Сейчас уже недостаточно просто отказаться разгружать пароход. Теперь весь вопрос в том, смогут ли докеры помешать этому гнусному плану — доставлять американские грузы в наш порт. Не надо забывать, что эту работу могут выполнить за нас другие, действуя под нашей маркой, и на следующий день вся грязная пресса объявит: пароход разгружали местные докеры. Враг и не на такое способен!.. И даже не исключено, что один из министров в своей речи мимоходом плюнет нам в физиономию, поздравив с успешной работой. Радио и всякого рода пропаганда может поймать на эту удочку даже часть населения нашего города и даже кое-кого из докеров, заставив их поверить, что мы и на самом деле приложили к этому руку. Итак, наша цель — сорвать все их планы. Важно не только самим докерам отказаться разгружать пароход. Важно не только продемонстрировать перед всеми нашу силу и нашу волю, как мы хотели это сделать сегодня после конца работы, или, предположим, во вторник или в среду. Но надо сейчас же, пока еще не упущено время, пока горючее не выгружено на берег, не перевезено на склад, собрать все силы, поднять как можно больше народа — рабочих, всех честных людей, всех, кто стоит за мир, — и тогда станет ясно, чего мы сумеем добиться. Заранее ничего нельзя сказать. Но попытаться надо. Мы не имеем права отказываться от такой попытки. Мы должны использовать любую возможность.