Париж - [8]

В действительности Люк не вернулся домой еще вчера вечером. Но поскольку их отец был уверен, что сын пошел к кузенам, которые жили примерно в полутора километрах, то никто не забеспокоился. Только утром, когда Тома уже собирался отправиться на работу, он услышал, как мать воскликнула за стенкой:

– Так ты не знаешь, он на самом деле у твоей сестры?

– Разумеется, там, – донесся из родительской спальни голос отца. – Люк пошел к ним вчера после обеда. Где еще ему быть?

Месье Гаскон был беспечным человеком. Он зарабатывал на жизнь в качестве водоноса, но чувством ответственности не отличался. «Он работает ровно столько, сколько необходимо, – говаривала его жена, – и ни секундой дольше». И тот соглашался, поскольку считал, что это единственно разумный подход. «Жизнь – чтобы жить. Если мужчина не может присесть и выпить стаканчик вина…» – отвечал он и красноречивым жестом изображал бесполезность всех остальных занятий. Пил он не так уж и много, но возможность спокойно посидеть была для него превыше всего.

Отец появился из спальни, одеваясь на ходу, – босой, небритый, готовый спорить. Но жена не дала ему сказать и слова.

– Николь, – распорядилась она, – немедленно беги к тете и проверь, там ли Люк. – Потом, обернувшись к мужу, сказала: – Спроси у соседей, может, кто видел твоего сына. Позор тебе! – гневно добавила она.

– А что мне делать? – спросил Тома.

– Ты иди на работу, конечно.

– Но… – Тома не хотел уходить, не удостоверившись, что с братом ничего не случилось.

– Ты что, хочешь опоздать и потерять место? – сердито прикрикнула на него мать, но затем смягчилась. – Тома, ты добрый мальчик. Скорее всего, твой отец прав и Люк остался на ночь у тети. – Сын продолжал колебаться, и она добавила: – Не волнуйся. Если что-то окажется не так, я пошлю за тобой Николь. Обещаю.

И Тома побежал вниз по крутым улочкам Монмартра.

Как ни беспокоился он о брате, но оказаться без работы не хотел. Перед тем как стать разносчиком воды, его отец был поденщиком и перебивался случайными заработками. Мать захотела, чтобы Тома овладел каким-нибудь ремеслом, и он научился работать с металлом. Чуть ниже среднего роста, Тома был крепким и сильным и отличался хорошим глазомером. Учился он быстро и, не достигнув еще двадцати, заслужил одобрение опытных мастеров, которые были рады взять его в бригаду и подсказать тонкости ремесла.

Стояло чудесное весеннее утро. Тома был одет в свободную блузу и куртку. Мешковатые штаны поддерживал широкий кожаный пояс; тяжелые рабочие ботинки поднимали дорожную пыль. Ему нужно было пройти всего четыре километра.

Топография Парижа была проста. Начавшись с древнего, овального по форме поселения на берегах Сены вокруг центрального острова, город со временем разрастался. Несколько раз его обносили стеной, и с каждым разом концентрические овалы становились все шире. К концу XVIII века, перед самой революцией, город обзавелся новой, так называемой таможенной стеной, отстоявшей от Сены примерно на три километра. У многочисленных ворот появились будки с ненавистными сборщиками пошлин. За пределами этого большого овала лежало кольцо пригородов и деревень, включая Пер-Лашез на востоке и холм Монмартр на севере. После революции проклинаемую всеми таможенную стену снесли, и выстроенная перед войной с Пруссией протяженная линия внешних оборонительных укреплений охватила даже самые дальние пригороды. Но многие из них, особенно Монмартр, до сих пор казались старинными деревушками, каковыми, по сути, и являлись.

У подножия Монмартра Тома пересек старую неопрятную площадь Клиши и оказался на широком бульваре, который шел на юго-запад примерно там же, где раньше проходила таможенная стена. По левую руку разбегались в разные стороны городские улицы, а по правую лежала бурно растущая деревня Батиньоль, недавно присоединенная к Парижу. Время от времени мимо медленно проезжал конный трамвай, но, как и большинство трудового народа, Тома редко раскошеливался на конку или омнибус, тем более что лошади двигались не намного быстрее энергичного молодого мужчины.

Спустя полчаса он увидел слева от себя красивую кованую решетку, за которой виднелись зеленые просторы парка Монсо. Бывший ранее герцогским владением, этот живописный сад теперь стал общественным, но внутри его, у южной границы, сохранился закрытый уголок, где разместились резиденции богатейших буржуа. Однако самая очаровательная достопримечательность парка Монсо находилась здесь, у решетки вдоль северной границы.

На вид это был маленький круглый римский храм, а на самом деле – бывшая будка сборщика податей. Чтобы скучное, сугубо функциональное строение соответствовало благородному окружению, его снабдили куполообразной крышей идеальных пропорций и обвели строем классических колонн. Тома с удовольствием остановил взгляд на безупречном маленьком храме, который также означал, что путь подходит к концу.

Перейдя бульвар, Тома прошел пятьдесят метров на север и свернул налево, на улицу Шазель.

Всего одно поколение назад это был скромный райончик из небольших мастерских и огородиков. Затем стали появляться виллы в два этажа, с мансардами под крышей. После того как барон Осман начал прорезать город сетью проспектов, по соседству выросли длинные шестиэтажные многоквартирные здания.