— Открой! Ключ отдай, я сама. Слышишь меня? — Кричу из коридора.
— Ой, да не слышу я ничего, а вот ключ возьми у меня.
— Где это у тебя? — Кричу, стоя пред входной дверью.
— Здесь у меня, подойди и возьми.
— Сама принеси.
— Не могу, занята я… — Вот же, ну что это такое за издевательство?
И я, не пренебрегая ее словами, в комнату к ней захожу. Уже думала, что увижу ее с задранными ногами, а она сидит передо мной скромненькая, ножки вместе, колени, все как надо аккуратно, глазками весело сверкает.
— Ну что ты вскочила, сядь, посиди.
— Нет, открой или ключ отдай и я сама.
— А ты сядь. Сядь, прошу тебя. — И руками схватила и силой притянула, рядом с собой усадила.
— Ну что?
— А ты ничего не чувствуешь?
— Что? Что я должна почувствовать? Что ты еще придумала?
— Руку дай.
— Нет.
— Ну что ты не видишь, что я с пустыми руками.
— Ага, снова будешь мне в руку что-то пихать. Лучше, слышишь, ключ….
И слышу, как из-под ее ног идет какой-то гул. Что это, неужели он у нее и под ней лежит, а потом спохватилась. Нет! Он у нее ….
И пока я в себя прихожу, она как засмеется, а сама назад откинулась слегка и ножку раз, в сторону и вверх!
Я скорее в коридор и ору благим матом.
— А ну, слышишь ты, машиной переехатая, открой! А то заору и всем о тебе расскажу.
Ну, что вам сказать? Через пятнадцать минут я уже дома, а все не могу отойти от этого возбуждения. Все перед глазами этот овальный предмет, что торчал у нее между ног и гудел, а она сзади его донышка пальчиком на кнопочки нажимала.
Ну, ведь бывают же такие подруги сумасшедшие? Хорошо, что я у нее не взяла читать что-то еще, а то ее Эммануэль мне все по ночам, и я вместо ее подруг, я, то с ней — Эманнуэль, то с этой беспардонной и прыщавой Светкой.
И долго потом у меня еще отвращение было ко всяким предметам овального вида.
И вот потом уже, спустя столько лет у меня появилась Она. Моя первая женщина — Бленда. Понятно теперь, что я уже давно была к таким отношениям подготовлена. А тут еще ее интерес ко мне, и моя заинтересованность в ней: в ее связях, ее умении выжить, пробиться, вот и я потянулась следом за ней. А мне всего-то надо было, вырваться из этого плена и образа, оторваться от моих гиблых мест.
Я все настойчивей понимала, что мой единственный шанс, это сама я. С мужчинами, что после публикаций о моем выигрыше на конкурсе, стали меня доставать я принципиально не разговаривала. Не верила им, а вот ей, вернее в нее и ее возможности, поверила сразу. Потому, когда к ней в номер гостиничный шла и все шансы свои просчитывала и перебирала. А как же иначе? Ошибаться нельзя! А потом, уже попав к ней в лапки, почувствовала, что я просто мышка, с которой она, как кошка, поиграется, позабавляется, а потом раз и съест. И от меня только хвостик обглоданный останется, да и тот она сама, раз и выплюнет, как побрезгует. И тогда я снова там, откуда хотела взлететь, а она раз и упорхнет. А я? И тут я уперлась. Не отдалась ей, не покорилась, не повелась на все, что она мне обещала и грозилась проделать для меня. А очень мудро поступила, когда она укатила в столицу, то я выдерживала паузу, не отвечала на ее письма, звонки.
Конечно, вы можете себе только представить, как я по ночам мучилась в ожидании, переживала, что не получиться у меня ничего. А уже потом…
Ну, а потом вы все уже знаете. Вот так я ее, а не она, использовала, если хотите, ее для себя. И потом случай с Антониной. Но сейчас мне кажется, что он не был случайным событием, а он случился со мной от того, что я старалась, брыкалась, лезла наверх и при этом головы не теряла. Ну вот, пожалуй, и все.
Остаток дня просидела в свой комнате. Пришла и свалилась обессиленная поединком и трудным разговором. Никуда, даже на обед не выходила, только попросила горничную, которая ко мне по ее просьбе заглянула, принести что-то попить. Потом что-то пила, а потом провалилась. Провалилась в страшно правдоподобный и такой, почти реальный сон! Если бы не открыла глаза и не спохватилась, то так бы и кончила. Прямо вот так!
Тело все напряжено до предела, сжалось, внизу полыхает пожар, горит все лоно и тянет сильно, настойчиво, хоть руки на себя налагай!
Опять Бленда! Опять она, но какая? А что она руками там во мне? Нет, нет…
И я, проглатывая слюну и часто хватая ртом воздух, перекошенным ожиданием вожделенной разрядки, медленно возвращаюсь из своего коварного и бесстыдного сна с ней, которая даже во сне меня не отпускает и хочет…
Ну, все! Все! Хватит, хватит! Даже не думай, не смей! Так, все, все я сказала…
А рука предательски спустилась, привычно прижалась туда, где только что полыхали такие срасти во мне и моем сне, от которого я стала такая. С огромным усилием и то только оттого, что передо мной снова всплыли все те же насмешливые и ожидающие глаза Антонины, моя рука замерла.
По телу неудовлетворенному, и я это почувствовала, как еще раз пробежала волна и затихла, но тело ожидало продолжения и завершения сна, и следом, на смену пришло недовольство собой. От несостоявшейся концовки бешенного и опрокидывающего самые невероятные понятия секса и того, что опять она вытворяла со мной… Ну и что же это? Почему все время она и она? Ну, я понимаю, что мне приятно с ней и даже больше, но я должна…
