Париж 1914 (темпы операций) - [12]

Даже наши авторы грешат абстрактностью в оценке этих армий. В самом деле, мало еще сказать, что и та, и другая были армиями империалистическими, как нельзя смазывать и особых качеств империализма германского и французского.

В германской империи, как известно, наряду с главным и руководящим классом капиталистов, активнейшую роль играл (и играет) помещичий класс — прусское юнкерство, — придававший сугубо реакционный оттенок политике германского империализма. В германской армии во многом еще царил дух времен Фридриха II с его палочной дисциплиной, культом муштры, резкой гранью между буржуазно-помещичьим офицерством и массой просто „людей“.

Германское командование, полностью находившееся в плену традиций Садовой и Седана, оказалось оторванным от живой действительности боя и от немецкого солдата. Во французской армии, напротив, господствовал скорее дух буржуазного демократизма. Грань между командованием и рядовой массой была здесь менее резка. Основываясь на демагогических лозунгах буржуазной демократии, французское главное командование после первых поражений беспощадным террором (массовыми расстрелами) привело разлагающиеся части к повиновению. С другой стороны, расправа коснулась и французского генералитета. С первых дней войны была произведена крупная смена неспособных генералов, и это обновление явилось крайне живительным, обеспечив Жоффру известное единство и дисциплину в аппарате управления армиями. Этого единства в германском высшем генералитете на Марне уже не было. Достаточно вспомнить о трениях, которые все время имели место между Клюком и Бюловым.

Даже этот схематичный обзор указывает на чрезвычайное многообразие фактов, действовавших на Марне. Совершенно очевидно, что нужно прежде всего отвергнуть односторонность и абстрактность ряда теорий, которые бегло изложены нами. Неправильность ее станет еще более очевидной читателю, когда он полностью ознакомится с настоящим трудом. Искусство вождения миллионных армий и руководство их борьбой в тяжком столкновении сыграло свою крупную роль в исходе ее. Само собой разумеется, что роль оперативно-стратегического фактора может быть правильно оценена лишь при учете и всех иных факторов, действовавших в этом сложнейшем столкновении многих разнородных сил в Марнском сражении.

Чрезвычайная сложность и разнородность борьбы характерна, таким образом, для Марнской битвы. Тем не менее в ней явственно проступает известное единство и связность явлений. „В своей сложности битва абсолютно едина, управляемая и ведомая с первого до последнего дня генералом Жоффром[56]“. Такая трактовка единства борьбы от Парижа до Вердена слишком односторонняя. Воздавая должное энергии и твердости французского главного командования, все же неверно обусловливать единство всей борьбы от Парижа до Вердена лишь его руководством. Роль командования должна быть рассмотрена конкретно, и совершенно очевидно, что она — лишь один из факторов, правда, весьма важных, — в этой сложнейшей цепи событий. Выявить закономерность этих событий, установить необходимые связи их — важнейшая задача анализа, ибо только на строго научной базе мы сможем получить ценные выводы и уроки, которые послужат материалом для прогноза на будущее.

в) Тактические факторы

Важнейшее место в исследовании Марнской битвы принадлежит тактическим моментам. Тактика обеих сторон будет предметом самого внимательного и детального рассмотрения в дальнейшем. Нельзя упускать из виду, однако, что тактика эта в сильнейшей степени определялась политическими особенностями обеих армий, их организацией, традициями и т. д. Тактика германских войск в Марнской битве носила брутально-наступательный характер. Напротив, у французов и англичан преобладали элементы стойкой и упорной обороны[57].

Пехота в Марнской битве осталась решающей силой, но характерно то, что не пехотные бои производят наиболее потрясающее впечатление при обзоре грандиозного пространства сражения. Такое впечатление производит, конечно, артиллерия. Она диктовала новые законы ведения боя, она преграждала путь пехоте, она проявляла себя сокрушающей опорой обороны. Никто не ожидал такого неописуемого эффекта, такого страшного итога массирования, тогда еще не слишком обильной артиллерии. В тактическом смысле именно артиллерийский бой, многочасовое, непрерывное, истощающее состязание артогня, определяет лицо Марнской битвы. Мы найдем еще в ней классические образцы неудержимого штыкового удара: в лесках, усеивающих безбрежную равнину, в местечках и на холмах ее дрались, сгрудившись, в рукопашном бою враги, каждый из которых инстинктивно ощущал, что решается судьба кампании. Даже конные атаки с шашками наголо встречаются как отдельные эпизоды. Но не это определяет „ландшафт“ великой битвы. Потрясающий, непрерывный гул сотен, тысяч орудий, равномерное нескончаемое падение гранат, осыпающих расположение противника, — вот что определяет тактический фон. Пехота, лежащая под этим свинцовым градом, часто еще неспособна защититься от него, она пытается зарыться в землю, но нет лопат, нет навыка, гордость пехотинца еще протестует против такого укрытия. Тем не менее окопы стихийно возникают всюду.