Парик мертвеца - [39]

— Он делает их для меня. Я плачу ему сорок центов за пачку, это сто процентов прибыли. Сын ничего не делает, валяется целыми днями на диване. Слишком умен, чтобы стать полицейским, слишком глуп, чтобы стать кем-то другим.

Он обтер усы бумажной салфеткой, собрал свою грязную посуду и отнес ее на специальный стол возле стены.

Повернувшись, замер, глядя куда-то мимо Дэйва.

Дэйв тоже оглянулся и взглянул на старое здание, окруженное толстенными эвкалиптами. В нем размещался полицейский департамент Эль Молино и городская тюрьма.

Вверх по ступенькам поднимался маленький черноволосый юноша, рядом тяжело шагали два полисмена с револьверами сорок пятого калибра. Наручники, надетые на руки парня, блестели на солнце.

— Это Оутс, — сказал Кэмпос. — А адвоката я что-то не вижу. Похоже, что тебе нужно ловить момент, если с парнем все в порядке.

Он двинулся к выходу Дэйв собрал со стола остатки еды и пошел за ним следом.

Кэмпос присоединился к офицерам и Оутсу-младшему уже возле двери в конце обширного холла. Дверь была обита листовым железом со множеством заклепок и болтов. На уровне человеческих глаз имелось маленькое окошечко, забранное решеткой. Надпись над ним предупреждала, что ношение огнестрельного оружия далее этой границы запрещено.

Один из офицеров постучал в окошко. Второй снял наручники с Питера Оутса. Пиджак парня был таким же, как тот, который был надет на Эйприл в тот вечер на берегу. Под пиджаком виднелся коричневый свитер, какие носят матросы, мешковатые брюки и простые ботинки.

Когда Кэмпос заговорил с ним, он обернулся и взглянул на Дэйва, который остановился в паре метров от него. Он был гораздо красивее, чем на фотографиях в холле любительского театра в здании бывшей мельницы. Даже слайды в мусорной корзине Виттингтона не передавали богатства его красок. Но все снимки запечатлели его бросающуюся в глаза мягкость и доброту.

Кэмпосу он кивнул, на Дэйва посмотрел таким взглядом, как, видимо, глядел Христос на Иуду после того, как тот его поцеловал.

В комнате со стенами, украшенными скучной рыжеватой краской, где они допрашивали санитара из больницы, он сел на один из металлических стульев, закурил предложенную Кэмпосом сигарету и настороженно уставился на Дэйва, занявшего место напротив него за столом. Взгляд у него был какой-то по-детски обиженный и суровый. Текст его признания лежал перед Дэйвом. Это была копия, отпечатанная на машинке, три толстых лаконичных пункта. Подписано шариковой ручкой, рука при этом не дрожала: Питер Чарлз Оутс.

— Чарлз? — спросил Дэйв.

— В честь партнера моего отца — Чарлза Норвуда.

Дэйв глубоко вздохнул.

— Вы понимаете, что при данных обстоятельствах моя компания откажет в выплате вам денег по завещанию отца? Ситуация не из простых. Чтобы избежать лишней проволочки и ненужных расходов, мы потребуем, чтобы вы отказались от своих прав на эти деньги, подписав соответствующий документ.

— Хорошо.

Парень кивнул головой. Кэмпос покосился на Дэйва.

— Вы хотите сказать, что компания вообще не раскошелится?

— В первоначальном варианте страховой полис был выписан на миссис Оутс. Питер же мог получить эти деньги лишь в том случае, если бы с ней что-то случилось. Потом Джон Оутс месяцев девять-десять назад, находясь в больнице, переписал полис уже в пользу только Питера.

— Кто же теперь получит?

— Если только мисс Стэннард не сможет доказать, что Джон Оутс собирался переписать страховку на ее имя, тогда — ближайший родственник, Ева Оутс, по всей вероятности.

— Это не имеет значения, — произнес равнодушно Питер.

Дэйв внимательно посмотрел на него.

— Как же так? Совсем недавно это имело такое значение для вас, что вы решились убить собственного отца. Получается какая-то неувязка. Вы обставили убийство таким образом, что оно выглядело несчастным случаем. Комиссия решила, что так оно и есть. Капитан Кэмпос согласился с вердиктом. Вам ничего не угрожало. Вы могли спокойно потребовать и получить то, ради чего вы его убили: двадцать тысяч долларов. Но вы этого не сделали. А теперь вы сидите здесь и заявляете, что это не имеет значения.

— Будь вы на моем месте, вы бы сказали иначе?

Дэйв пожал плечами.

— Вас же никто не гнал сюда силком, вы явились по собственной воле.

— Вы старались меня найти.

Парень наклонился вперед, потянувшись к пепельнице, стоявшей перед капитаном. Это было небольшое блюдечко из стекла. Питер машинально стряхнул в нее пепел, не отдавая себе отчета в своих действиях, потому что неотрывно смотрел на Дэйва.

— Моя мать сказала мне. Вы знали, что я его убил.

— Вовсе не из-за этого вы не возвращались домой. Обо мне вы впервые услышали лишь вчера. Или я ошибаюсь? Вы виделись с кем-то до этого? С каким-то человеком, с которым я разговаривал? Так ведь, Питер?

На какое-то мгновение его глаза широко раскрылись.

— Нет!

Он быстро затряс головой. Выражало ли это также и испуг? Дэйву показалось, что да.

— Где вы были? С кем?

— Ни с кем. Я был совершенно один.

— Только вы и ваша гитара, — усмехнулся Дэйв. — С вашей стороны было большой ошибкой забрать из дома гитару. Ее отсутствие показало Эйприл, что вы побывали у отца в тот самый вечер.