Пари - [12]

Братец вечно пытался стрельнуть у меня денег на свои тинэйджеровские дела. Я помогала ему по возможности, но на конкретный момент все возможности сыграли в ящик.

— Ну, Хлорка, — заныл он, — ну подкинь на жизнь двести зеленых, ну будь человеком. Надо «мобилу» оплатить, и за I-net у нас задолженность, и еще… — давно прошли те волшебные времена, когда можно было отделаться двадцатью копейками на мороженое.

— Не буду я человеком, я злобное коварное и безжалостное существо по имени Гоблин. А ты отвратительный и меркантильный юный тип. Боже, что из тебя вырастет?!

— Что вырастет — то вырастет, — резюмировал он. — И вообще меркантильность, а точнее предприимчивость, есть черта присущая нынешнему поколению.

— Меркантильный интерес нынче двигает прогресс, — не удержалась я.

— Если проще говорить — «бабок» нету, плохо жить, — тут же добавил мой талантливый родственник. Он перенял от меня страсть к стихоплетению и, к счастью, ничего более. Его серые глазенки в сочетании со светлыми волосами, завязанными в небрежный хвост, баскетбольным ростом и непомерной наглостью вызывали подозрение о скором и неизбежном превращении в молодого шотландского сеттера.

— Так, тинэйджер, на ближайшие сотню лет финансирования не предвидится. Можешь считать себя свободным и не надо, не надо благодарить. Я положила трубку, избавив себя от выслушивания оскорблений. О времена, о нравы! Даже грудные крохи в чепчиках тянут свои ручонки из разноцветных колясок и скандируют: «Деньги, деньги, деньги». Мне бы тоже не помешало присоединится к этому хору. «Деньги! Деньги! Деньги!». Я положила свою голову на стол, в ней вертелось: «меркантильный интерес нынче двигает прогресс». Когда я подняла ее, перед моими глазами робко замерцала неясная перспектива разбогатеть, с каждой секундой вырисовываясь все яснее и яснее, принимая все более четкие и прекрасные очертания. На моих губах впервые за сегодняшний день появилось подобие торжествующей улыбки.

* * *

Она трепетала от самой мысли о признании. Ее мучил безумный страх, но любовь пересиливала все остальные чувства. Ее губы дрожали, ее глаза замутились, ее дивные руки были вознесены к небу в мольбе о помощи. Ах как она любила! Ах как страдала!

Я тыкала компьютерной мышкой в экран, открывая один за одним квадратики высокоинтеллектуальной игры «Сапер». Уже полчаса назад мои заботливые коллеги испарились, одарив меня на прощанье сомнительными комплиментами. Последней ушла Ленка, презрительно фыркая и вертя симпатичным задом. Темнело. Андрей что-то там нашлепывал на компьютере за закрытой дверью, а мне шлепать было нечего, поэтому я развлекала себя поиском минных полей. Сапер ошибается только однажды. Я взглянула на часы. До начала действий по плану оставалось три минуты; Да, да. У меня был план, родившийся в общем-то неожиданно, и, как и все недоношенные и неожиданные дети, он был слаб и жалок, но давал мне мой единственный шанс. Aut Caesar, aut nihil. Или Цезарь или прощай моя честь и достоинство, да и пять штук заодно. Пять, четыре, три, два, один! Я собралась с силами и робко постучалась в кабинет. — Action! Мотор. — Есть мотор.

— Войдите пожалуйста, — его усталый и слегка раздраженный голос не принес мне облегчения.

— Андрей Николаевич, могу ли я с Вами поговорить? — я топталась на пороге, толком не зная как начать.

— Здравствуйте… — Он явно рылся где-то на задних полках своей памяти, догадываясь, что меня зовут как то не так как он думает, но вот как?

— Лариса, — подсказала я бедняжке и тут же бухнула, не задумываясь, — у меня к Вам дело, даже не дело, а деловое предложение, можно сказать бизнес-план.

— Что такое? Внимательно Вас слушаю. — Явное отсутствие интереса к моему предложению и ко мне вообще вдруг разбудило во мне таланты оратора. Как обычно я действовала по-наитию. Я приняла позу Цицерона (по. крайней мере мне всегда казалось что Цицерон должен был стоять именно так) и стремительно вознеся длань к подвесному потолку, театрально произнесла:

— Хотите получить двадцать тысяч долларов США наличкой за полтора месяца? Налогами и пошлинами не облагается и никакого криминала.

Он уставился на меня как на тяжело больную (что было не так уж и далеко от истины) и, похоже, собирался предложить валерьянки, но я ему и рта не дала раскрыть. Тут Остапа, то есть меня понесло. Не раздумывая, я начала свой рассказ с самого-самого начала. Я раскрывала карты одну за другой, перемежая свой трагичный монолог метафорами, аллегориями, сравнениями и междометиями, как рекомендовал учебник по стилистике. Я в масляных красках описывала ему борьбу за гран-при в его лице между нашими дамами, выставляя себя бессловесной жертвой схватки титанов. Я размахивала руками и топала ногами, для придания особого ударения в наиболее важных местах. Выливая потоки помоев на своих коллег, и примеряя на себя светящийся нимб, я ни на секунду не забывала о советах доброго Дейла Карнеги, которого, кстати, считала абсолютно наивным и неприемлемым на практике. «Драматизируйте свои идеи» — вещал Дейл, мне бы могла позавидовать сама Сара Бернар. «Чаще обращайтесь к собеседнику по имени» — я вставляла «Андрей Николаевич» через слово. «Заставьте его почувствовать себя значительным» — поток комплиментов можно было сравнить только с Ниагарой. «Не давайте ему сказать вам НЕТ» — он вообще слова вставить не мог. Он онемел. Хотелось верить, что не навсегда.