Паренек из Великих Лук - [2]

После окончания училища и вступления в Союз художников судьба связала меня с Васей на долгие годы. Сначала в первой мастерской (часовня на Никольском кладбище Александро-Невской лавры), а потом в полученных через много лет соседних мастерских на Заневском проспекте. Мастерские эти были хороши, но не хватало подсобки. Вася сразу же принялся за строительство больших антресолей, поскольку высота позволяла устроить второй этаж. И когда наш общий друг и помощник Алеша Плазовский спросил его, с кого начнем, Вася ответил просто, как само собой разумеющееся: «Конечно с Левы. Без меня ему антресоль никто не построит». Только после двух месяцев упорного труда они закончили мою антресоль и приступили к строительству Васиной.

Вот так — взять на себя главную и бо́льшую часть работы и выполнить ее как можно лучше — это была его органика. По-другому он не мог и не умел. Все годы, проведенные с ним вместе за работой, стали для меня годами обучения ремеслам. Терпеливый наставник, он помогал мне овладевать формовкой, столярными и слесарными навыками, необходимыми в работе.

Учил он меня всегда жестко, требовательно, бескомпромиссно, не делая скидок на мою инвалидность (потеря руки на фронте). И в этом заключался его величайший такт. Он требовал качества, заставлял переделывать, искренне сердился и материл меня за мои промахи, и снова учил, и снова подсказывал, как решить поставленную задачу, щедро тратя на меня уйму своего времени. В случаях, когда задача действительно была мне не по возможностям (а грань эту он очень тонко чувствовал), его не надо было ни о чем просить, он сам предвосхищал события и освобождал меня от тягостного чувства собственной ущербности.

Было бы ошибкой думать, что он помогал только мне. Он помогал всем, кто бы к нему ни обращался: починить очки, поставить замок, отформовать этюд, выгнуть арматуру, отстрогать доску. К нему не зарастала народная тропа в нашем доме на Заневском, который на местном сленге назывался «муравейником».

За кажущейся простоватостью таились тонкая наблюдательность и чутье художника. Все, к чему прикасались его руки, становилось произведением искусства. Творчество его было многогранно: от монументальной фигуры воина размером в три с половиной метра до ювелирных украшений и изделий из камня — ваз, шкатулок, подсвечников — в период его работы в «Русских самоцветах», где его высоко ценили как художника.

Васин кулон из серебра и кристалла горного хрусталя с выгравированной на нем Адмиралтейской иглой получил диплом первой степени на международной выставке ювелирных изделий в Чехословакии. Его ювелирные и камнерезные работы украшают коллекции многих музеев России, в том числе и Музея Горного института Петербурга.

В «Русских самоцветах» Вася познакомился с графиком Дмитрием Павловичем Цупом[1].

Д. П. Цуп оказал на Васю большое влияние. С первых же дней знакомства они потянулись друг к другу, и всю оставшуюся жизнь их связывали общие интересы и привязанности: оба они были настоящими художниками, очарованными странниками, трудолюбивыми и талантливыми бессребрениками, выходцами из глубинки.

Свой отпуск Вася почти всегда проводил в деревенском доме Дмитрия Павловича в селе Уславцеве на Ярославщине. Там он начал работать над портретом Цупа, у которого была выразительная внешность: голый череп, крутой лоб, острый взгляд небольших серых глаз в глубоких орбитах и роскошная белая борода. И внешнее сходство, и внутреннюю суть этого неординарного человека Васе удалось передать в портрете, вырезанном из дерева. Вскоре после первого портрета появился второй — небольшая энергичная фигура Дмитрия Павловича в полный рост за работой. В одной руке кисть, другая поправляет бороду — характерный жест. (Эта работа хранится в коллекции Смоленского музея-заповедника). Потом был создан двойной портрет: семейная пара, Дмитрий Павлович и его жена Людмила Михайловна на прогулке, выполненный в другой манере, более обобщенной и слегка шаржированной. (Двойной портрет находится ныне в коллекции Ярославского художественного музея).

Можно сказать, что портрет был ведущим жанром в его творчестве. Не случайно серия Васиных портретов находится в постоянной экспозиции Чайковской художественной галереи (Пермская область). Его модели — не номенклатура, не партийные боссы, а рядовые люди, близкие художнику по духу. Лепил он и меня — мой портрет купил Пермский художественный музей прямо с зональной выставки ленинградских художников. В 1960 году Вася выставил керамическую головку трехлетнего сына — одну из самых тонких и выразительных своих работ. Ее хотел купить Русский музей, но отец предпочел оставить портрет дома как семейную реликвию.

В послевоенные годы появилось много памятников — надгробий солдатам, погибшим на войне. Как правило, они изображали солдата со всеми атрибутами того времени: каской, автоматом, плащ-палаткой. Вася, получив заказ на памятник не вернувшимся с фронта шестидесяти шести солдатам из сибирского поселка Опёнково, решил задачу по-своему. Он вылепил молодого солдата в современной форме, возлагающего дубовую ветвь на могилу отцов. Простое и строгое композиционное решение, скорбь в склоненной голове, выразительно вылепленная рука с ветвью — работа была высоко оценена художественным советом. Впоследствии по мотивам этого памятника Вася вылепил портрет «Скорбящий солдат» и подарил его Музею обороны и блокады Ленинграда.