Парень для клана - [22]

Уже пять дней как они уехали. И что там творят? Эти рабочие никак не хотят работать быстрее… Все напоминает быстрое схождение с ума… Своеобразная шизофрения. Совсем отлично будет, если по ночам будет слышаться скрежет. Пожалуй, стоит написать записку, мол, Вожка, не теряй, в дурдоме. Я уже сама с собой говорю. Звонок телефона отвлек от грустных и опасных размышлений… меньше думать — авось и лучше станет.

— Да?

— Любава, не верю что ты еще в логове, — голос явно пытался издеваться.

— Ты же вроде сам сказал, что бы я оставалась тут? Или я путаю?

— Успокойся. Как ты там? Как строительство?

— Осталось недели две, а потом можно вносить мебель и попытаться придать домашний уют.

— Хорошо. Возможно, как раз к этому моменту мы сможем приехать. Лайка и Малыш сейчас у леди Александры. Пока все хорошо. Про Креста ничего не слышно. Не волнуйся.

— Угу. Не волнуюсь. Правда зуб на зуб не попадает, но, несомненно, все хорошо.

— Ладно. Не теряйся. Отбой.

— Отбой.

Три дня назад, с тех пор как она осталась одна. Сегодня был день Вадимира,

старейшего оборотня-служителя Белозуба. Ей следовало бы выполнять каждый ритуал, но Любава давно забросила гиблое дело. Пожалуй, кроме Вожки никто и не догадывался, что Любава была служительницей древней религии оборотней. Она сама забыла бы, если бы не эти кошмары. Каждую ночь она видела, как над небом поднимается огромное тело. В нем много пластин. в свете луны они горят неясный светом… светом смерти. все оборотни на службе у глупого мальчишки. гибли ее товарищи, умирали просто люди. а она ничего не могла сделать… «если вы попадете в беду, я не смогу вам помочь. если Крест прочтет манускрипт случится беда почище ядерной войны. остается только верить в чудо.»… Магнитофон играл на полную громкость. Она часами гуляла в саду. Любила одиночество. Там никто не мешал. Можно было расслабиться, не думать, не волноваться… забыть все что тревожит. Может даже немного помечтать…

— Чтобы Вожка мог остановить Креста… он должен будет убить его! — Любава сидела на траве с бокалом вина. Она любовалась игрой света в стакане вина. И как всегда курила. Рядом сидели Лайка и Малыш. Он постоянно пытался подловить Лайку, но учитель явно превосходил ученика… пока превосходил. Любава улыбнулась мыслям.

— Ты знаешь, что он сделает это не задумываясь. На карту поставлены жизни не только оборотней и вампиров и прочей нечисти, но и невинных людей.

— Таких уж невинных-то? А ничего, что твои невинные люди создают общества по борьбе против вампиров, а в фильмах у них любимая тема сжигания оборотней? Об этом кто-нибудь задумывался?

— Во-первых, сжигания не оборотней, а ведьм, во-вторых, ты сама не веришь своим словам. Любава, ты знаешь людей, ты долго прожила среди них — Малыш смотрел спокойно. Лайка полусидела, полулежа в его объятиях лениво играя бокалом. Малыш поднялся и, долив остатки вина, выбросил бутылку. Любава вздохнула, но продолжать бессмысленный спор не решилась.

— Они коварны. Они хитры. И они не могут жить мирно. Есть исключения, но потом свои убивают своих же. Неужели мы уподобляемся им? Зачем?

— Видимо так нужно, — все замолчали, предаваясь мыслям… молчание не тяготило. Они понимали друг друга. Да и просто слова разрушили бы волшебство вечера. Солнце еще не село, но уже ночная прохлада щекотала тело. Птицы пели все тише. Ночной ветерок приятно холодил. Постепенно ночь вступала в свои владения. Владения ночных убийц — вампиров.

— C`est la vie… жизнь она такая, — Любава одним глотком допила вино и посмотрела через дно бокала, словно в подзорную трубу на Лайку и Малыша. Они непонимающе смотрели на девушку.

— Тебе скорую вызвать?

— Ага. А что скажете врачам? Тут, мол, один оборотень с ума сошел? А знаете… я себе Наполеона напоминаю, — совсем тихо и как-то серьезно произнесла девушка. Все дружно засмеялись. Сквозь смех Лайка прорычала:

— Тебе никто не говорил что временами ты невыносима?

— Кроме тебя никто. Только тебе дарована эта честь, — вдруг Любава совершенно серьезно посмотрела на появляющийся месяц. — Приду ночью, не ждите. Обернувшись волчицей, она убежала.

— Как всегда впрочем, ни здрасти, ни до свидания, — Лайка недовольно передернула плечами, становилась прохладно.

— Ты знаешь же ее, с ней все будет в порядке, — Малыш обнял ее, чтобы согреть…

…высокий, длинные черные волосы, карие глаза…

И зовут его Андрей… плечо заныло от этих воспоминаний. Я любила побегать по лесу. Просто разогнать страх. А страшно было часто. Слишком чтобы это казалось нормальным. Видимо придется вожке в следующий раз рассказать все. Когда он позвонит… Снова в погоне за луной. А каждую ночь. Я предпочитала бежать по лесу до изнеможения, чем сидеть в четырех стенах. Я чувствовала там себя узницей. Тишина помогала сосредоточиться. Нужно было следить за дыханием. Бег… просто ночь… лес, полный сонного дыхания.

Все формулы были столь размывчаты, что даже не стоило прибегать к ним, чтобы описать мир ночью. Его надо видеть. Таким его увидеть может только оборотень. Люди не стремятся узнать где они живут. Создавая границы своего бытия, они облегчают максимально свою жизнь. А ведь так проще…нелепые правила, какие-то пустые нормы. И бояться нос высунуть из своей конуры.