Паразиты - [29]

Правда, совсем не эта черта характера Гвоздя заставила обратить на него особое внимание Владимирского, а стало быть, и мое. Гораздо больше нас интересовали его прошлые связи с господином Мехлиевым, который был одним из первых наркодельцов с Кавказа, проложивших в Москву торный путь для будущих поколений этих малоуважаемых господ, наживающих баснословные барыши на горе и несчастьях себе подобных.

«Безусловно, Гвоздь и сейчас все еще не может простить того, что сделал с его жизнью Мехлиев, хотя наркодельца давно уже и в живых нет, — говорил мне Владимирский, когда инструктировал перед командировкой в Подмосковье. — Потому-то он, если ему представится случай, обязательно попытается поквитаться хотя бы с последователями Мехлиева. Понял меня? Так что учти и этот психологический фактор, когда приспичит…»

А «приспичило» мне довольно скоро. Как раз тогда, когда в «Зеленой роще» появилась еще одна фигура, ранее не учтенная в наших с Владимирским планах. И это был не кто иной, как Василий Илларионович Лященко, он же Кирпич — признанный среди уголовной братвы лидер и авторитет. Он с самого начала поломал нашу с Владимирским тонкую игру, заставив меня действовать более грубо и примитивно.

Тогда-то я и понял, что пора выводить на «игровое поле» запасного игрока, которому должен был поручить важную роль посредника и информатора. И этим запасным игроком должен был стать именно Гвоздь.

Для начала я, вытащив Гвоздя из милицейского «обезьянника», как бы невзначай поведал ему о шикарной даче, с принадлежавшей некоему Браслету, и о том, на какие шиши она была возведена. И мой «посев» упал на благодатную «почву». Гвоздь, узнав о наркодельце Браслете, так загорелся жаждой деятельности, что сразу же отправился знакомиться с его «недвижимостью и собственностью». Это значило, что я мог теперь подготовить и сделать следующий ход…

* * *

На следующий день после посещения дачи Браслета на берегу реки Сестры Гвоздь с особым нетерпением ожидал встречи с Кирпичом. Но тот объявился в санатории только после завтрака. К тому же он оказался крепко навеселе. Поэтому Гвоздь не рискнул подойти к нему со своими разговорами, хотя очень этого желал. И только после «мертвого часа», когда Кирпич немного проспался и опять куда-то засобирался, Гвоздь все же решился на разговор с ним. Он произошел в умывальнике, где Кирпич, обнажив свою впалую чахоточную грудь, испещренную татуировками в виде сисястых и хвостатых русалок, плескался под струей воды.

— Кирпич, у меня до тебя есть дело, — набравшись смелости, произнес Гвоздь, занимая место у соседнего умывальника, когда, кроме них двоих, там больше никого не осталось.

— Что надо? — недовольно просипел Кирпич, утираясь вафельным полотенцем.

— У тебя бабки есть? — спросил Гвоздь.

— Чего?.. — не понял Кирпич и даже перестал вытираться.

— У меня кое-какие сведения имеются, которые, думается мне, смогли бы тебя очень даже заинтересовать, — объяснил Гвоздь, утирая свое лицо таким же полотенцем.

— И что же это за сведения? — усмехнулся Кирпич, при этом обнажая верхние клыки, которые смотрелись особенно устрашающе из-за темной щели на месте выбитых передних резцов.

«Дьявол! Как же он похож на волчару. Волчара и есть!» — подумал Гвоздь.

— Об одном богатом мужике. Рыжья у него навалом. Надо бы его пощупать за вымя, как считаешь?.. — заторопился Гвоздь, проглатывая окончания слов.

— Стоп! — резко оборвал его сразу насторожившийся Кирпич. — А почему ты думаешь, что какой-то там «богатый Буратино» может меня заинтересовать? К твоему сведению, я давно завязал со старым. Мне теперь что богач, что бедняк — без разницы. А ты что, сявка, себе возомнил? Я тебя спрашиваю?! — взревел дурным голосом Кирпич так, что Гвоздь от неожиданности даже попятился к двери.

— Ну извиняй, коли что не так… — кланяясь, медленно отступал Гвоздь, но тут же хитро добавил: — Только ведь кличка у того делаша Браслет… Хотя, раз тебя это не интересует, тогда…

— А ну стой, где стоишь! Как, ты сказал, кликуха у делового? — остановил Кирпич готового ретироваться собеседника.

— Я же говорю — Браслет!..

— И что ты про него знаешь?

— Это тебе будет стоить… недорого, — возвращаясь к раковине, произнес Гвоздь, вешая полотенце себе на плечо.

— Говори! — приказал Кирпич, скомкав свое мокрое полотенце и швырнув его в бак для грязного белья, стоявший у самой стенки, недавно выкрашенной зеленой масляной краской.

— Тут неподалеку имеется очень уютное местечко. Прямо на берегу реки Сестры. И там находится большая красивая дачка, принадлежащая этому самому барыге.

— И только-то? — хмыкнул Кирпич, надевая на себя майку, а затем еще и теплую байковую рубашку.

— А что, этого тебе мало? — вопросом на вопрос ответил Гвоздь.

— Нет, не мало… Только ты со своими сведениями немного припоздал! Еще вчера я бы тебя за эту твою наводку просто озолотил бы, а сегодня за это и гроша ломаного не дам.

— Почему? — удивленно приподнял брови Гвоздь.

— Да потому, что я теперь знаю о Браслете все, что мне нужно! Или почти все… А его дача, честно говоря, мне до лампочки.

— Ну, может быть… — заканючил Гвоздь. — Может быть, чуток…