Паразитарий - [190]

— А разве мало вам того, что вы у нас числитесь и ничего не делаете?

— Как же я ничего не делаю? Плановую работу я выполнил. Завершил первую часть "Основ паразитарных систем"…

— Кому нужна эта ваша дребедень? Посудите сами, кому?

— Человечеству, — ответил я гордо.

— Бросьте дурака валять, Сечкин, не тяните время. Делайте все, как положено, чтобы не сорвать мероприятие. Анализы все сдали? Нет? Это плохо! Мы выдвинули вашу кандидатуру и гордимся тем, что наши сотрудники добровольно и аккуратно выполняют наши задания. Так будете писать сочинение?

И вот тогда я не сдержался. Я встал, и тут мое глазное яблоко поехало вниз. Я заорал что было мочи, будто погружаясь в самые дальние уголки первого века:

— Ах ты, рабская душа, рынок навозный, тыква гнилая, вонючие потроха, кабан с перебитыми лапами, конь, пораженный стрелой, вепрь одноглазый, если мне и придется расстаться со своей кожей, то я постараюсь ею задушить тебя, рыбью голову, грязную шерсть, поганую холеру, а прежде чем отправиться на эксдермацию, я продырявлю вот этим чернильным прибором твою плешь, твое гнусное брюхо и твои вонючие чресла! — тут я схватил чернильный прибор и накинулся на Богданова, который, однако, успел отскочить, крича что есть мочи:

— Убивают!

К моему счастью, ни в приемной, ни в коридоре никого не было.

Чем дальше и быстрее я удалялся, тем сильнее он орал. А потом замолк. Я понял: звонит в полицию или еще куда-нибудь. Я бежал по парку, а со всех сторон меня окружали полицейские с обнаженным оружием в руках. Сопротивление было бессмысленным. Я поднял руки, и меня втолкнули в машину.

В камере был еще один человек по фамилии Зверев. Я даже его когда-то видел на одной из конференций. Он тоже что-то кропал запретное. Его ссылали, наказывали и даже приговаривали к снятию кожи.

29

— А чего вы так переживаете? — спросил у меня Зверев. — Дайте-ка вашу руку.

Я протянул ему ладонь. Он взял мою руку и сунул ее себе под рубаху. Ладонь наткнулась на что-то твердое и скользкое. Невольно я отдернул руку.

— Что это? Вы в скафандре?

— Считайте, что так. Два года назад у меня сняли часть кожи, но нашлись добрые люди и в знак признательности к моему таланту обули и одели меня в полиэтиленовую шкуру. Конечно, не фонтан, особенно ощущаешь это в ванне или перед утром, когда полиэтилен начинает нагреваться. Становится невыносимо. Зато жив, как видите. Мне самое главное — душу сохранить. Я ее готов держать хоть в стеклянном сосуде. Я благодарю Бога, что был подвержен частичной эксдермации по пояс с оставлением кожи на конечностях, выше ступни.

— А за что это вас?

— Вот это обычная постановка вопроса, — сказал Зверев. — Некоторые несут чепуху, вроде бы ни за что и так далее. Нет, меня приговорили за дело. Во-первых, я татарин. А в тот год татары были в большой опале, поскольку не пожелали снять изображение луны с дверей своих храмов. А во-вторых, я изобрел экстракт ДД, который давал возможность утолять голод и жажду неограниченному числу людей.

— Но, может быть, ДД вреден для здоровья?

— Проверяли. Напротив, ДД выводит из организма щелочи, кислоты, соли и многие вредные вещества. Экстракт укрепляет здоровье. Бесплодные женщины начинают рожать, а мужчины-импотенты становятся суперсамцами и, естественно, не страдают от своей неполноценности.

— Может быть, снижается умственный или эстетический потенциал?

— И это проверили со всей тщательностью. ДД делает людей умными, эстетически развитыми и физически крепкими. Понимаете, увеличивается в шесть раз обороноспособность страны, поскольку воины превосходят в силе, ловкости, выносливости и сноровке всех прочих воинов из других стран в семь раз.

— Так в чем же дело?

— Причины две. Во-первых, ДД изобрел татарин, а во-вторых, ДД угрожал Паразитарию: нарушался покой, обычный паразитарный ритм жизни. Понимаете, повышалась активность граждан, страны в целом, повышалась в двадцать четыре раза производительность труда. При таком варианте «хозяева» могли в сорок три раза быстрее и в двадцать раз сильнее двигать мускулами, кожей, одним словом, всем своим существом, отчего паразитам значительно осложнялась жизнь. Это они чутьем своим ощутили.

— Но они же могли присвоить ДД и пользоваться им по своему усмотрению?

— А зачем? Весь смысл Паразитария состоит в том, чтобы пользоваться тем, что есть в наличии, ничего не создавая вновь, не производя. Ученые паразиты и их технологии открыли закон всеобщего благоденствия. Согласно этому закону, все, что есть в мире: недра, люди, леса, космос — все подлежало медленному уничтожению, агонизации, дискриминации, саботажизации, манифестации и кремации. И благоденствие наступает тогда, когда активизируется процесс умерщвления всего сущего.

— Но нельзя же рубить сук, на котором сидишь? Какой смысл?

— Милый, вы же отлично знаете, что сущность Паразитария в бессмысленности. Это даже не абсурд. В абсурде был свой смысл и своя сложнейшая логика растерянности и отчаяния. Здесь же нет ни того, ни другого, здесь, напротив, психоз массового ликования.

— Пляска смерти?

— Тоже не совсем так. В пляске смерти, знаете, присутствует некоторая карнавальность бытия, праздник что ли, а в нынешнем Паразитарии все предельно безмотивно, безрадостно, безумно, безґэнергично и безрассудочно. И, однако, все не так просто. Паразитарий — враг инициативы, самостоятельности, смелости, честности и трудолюбия. Но все эти крайне нужные Паразитарию качества приобретают совершенно иной паразитарный смысл, и тогда они крайне необходимы и государству, и обществу, и паразитарной семье. Например, квазиинициатива и псевдомужество нужны, главным образом, чтобы бороться с теми, кто пытается видоизменить Паразитарий. Самостоятельность и смелость необходимы всем, кто борется с прошлым и не создает настоящего или будущего. А главное качество паразитарных особей — кучность. Этот термин не привился, поскольку выражал основную тенденцию коммунистического империализма. Вместо него утвердился, как вы помните, в одно время термин «скопизм» от слова «скопом». Но и этот термин употребляется лишь узкими специалистами в области социальных извращений. Сейчас входит в моду новое словечко «монолитизм». Это понятие означает весьма приятные вещи, а именно — монополию коллективизма во всех — измах, где под — измом понимается любая система, любая национальная установка, имеющая паразитарную направленность.