Параметрическая локализация Абсолюта - [9]

Валентин Валентинович достал из холодильника блины с творогом и поставил их размораживаться в микроволновку. Капнул на сковороду масла, зажёг огонь и, дожидаясь звоночка, смотрел на плавные подсолнечные пятна. Некоторые пятна сливались друг с другом, ветвились, образовывали сложные фрактальные фигуры, а другие, напротив, оставались простыми кружочками. Валентин Валентинович набрал шершавую щепотку из мисочки с солью и посыпал масляные пятна. «Солить нужно не сам объект, а среду, с которой он взаимодействует, — наставительно думал Валентин Валентинович, — объект уж сам просолится». Звоночек-колокольчик. Он выложил блины на сковороду: три вдоль и два поперёк.

Такие идеи случаются раз в сто лет! Или в тысячу? А может, это самое революционное открытие за всю историю существования науки? Валентин Валентинович из скромности отогнал эту мысль, но тепло от неё мёдом растеклось по телу. Или это растекался коньячок? Говорят, идеи не зависят от личности открывателя, а витают в воздухе. Ноосфера. Если не я, то кто-то другой, не сегодня, так завтра додумается. Может быть, сейчас где-нибудь в Токио сухонький смуглый японец в очках строчит ручкой в блокноте и уже вот-вот… Валентин Валентинович почувствовал к японцу ревность и неприязнь, и тут же укорил себя за малодушие. Недостойная, глупая эмоция. Пусть строчит — разве мы для себя стараемся, в конце-то концов? Наука, цивилизация, светлое будущее. Но неразличимое. А пока он строчит, у меня уже всё готово, нужно только не терять времени. Сегодня уже ничего нельзя сделать, но завтра — с самого утра!

Валентин Валентинович погасил газ и деревянной лопаткой переложил блины на тарелку с синими цветками по ободку. Синие соцветия, жёлтые блины. Спектральная гармония, обусловленная соразмерностью длин волн.

2. Приятно вспомнить

Валентин Валентинович был доцентом кафедры теоретической физики в университете — доцентом перезрелым, почти пожилым, пятидесяти пяти лет. Ему давно пора было бы защитить докторскую и стать профессором, но написание формальной узкоспециальной диссертации его не интересовало. Зачем? Самолюбие и амбиции в подобном аспекте, бессмысленно мелочном, смешили Валентина Валентиновича. В небольшом приросте зарплаты при получении новой должности он также не нуждался. Материальная сторона жизни его полностью устраивала — он жил в собственной квартире, на еду денег хватало, а коньяк ему поставляли неуспевающие студенты.

Другое дело — не просто диссертация, а настоящее открытие, за которое было бы и впрямь не стыдно получить докторскую степень! Валентин Валентинович уже второй десяток лет работал над теорией поля Янга-Миллса, и, хотя он не приблизился ни на шаг к окончательному решению вопроса, перед ним возникало огромное количество неожиданных нюансов, и не было на свете ничего увлекательнее, чем ежевечернее погружение в них. Однажды, объясняя свою работу маленькой на тот момент дочери, он описал её как волшебный лес в сказочной стране, где от основной дороги расходятся в стороны таинственные тропки, и каждая манит в себя — то душистыми цветами, то огромными грибами, то синими бабочками. У Катеньки вспыхнули глаза: правда синими, папа?

А жене Валентин Валентинович объяснял суть своих штудий уже по-взрослому, как поиск универсального уравнения, описывающего все известные процессы во вселенной. Сашенька очень уважала мужа за интеллект, но его изыскания с самого начала казались ей слишком абстрактными. И если сначала она была готова горячо защищать его от иронии более практичных знакомых, то постепенно её вера и привязанность ослабли и сменились стеснением. Она с каждым годом всё больше сомневалась в состоятельности Валентина Валентиновича, охладевала, и в один прекрасный вечер объявила, что так жить больше не может и уходит к архитектору. «Так — это как?» — попытался разобраться Валентин Валентинович. «Я тебе говорила об этом миллион раз! Ты слишком много пьёшь! Ты ничего не делаешь для семьи! Ты мечтаешь только о своих формулах, а я не могу позволить себе даже хорошее пальто! Мы ни разу не ездили в отпуск! Катенька даже не знает, что такое море! Мы ни разу не были в театре! Ты ложишься в постель и сразу храпишь!» — Сашенька объясняла эмоционально, бессвязно, и явно находилась на грани истерики. Или делала вид, что находится. Он не настаивал, решив, что всё уляжется само, надо только дать время. Всё действительно улеглось: на следующий день к подъезду подкатил внушительный архитекторский джип, Сашенька загрузила в него пожитки и отбыла. Катенька вернулась из летнего лагеря прямиком к архитектору — к ежедневным шашлыкам у бассейна, большому теннису, светлой комнате на втором этаже загородного коттеджа. Наверное. Валентин Валентинович подробностей не узнавал, но рисовал себе её новую жизнь примерно так. Вот только странно, зачем этому архитектору понадобилась не первой свежести женщина с дочерью?

Ну да ладно. Валентин Валентинович не жалел о семье, но если вспоминал, то самым добрым словом. За столько лет все неприятности забылись, отпали, и в памяти осталось только приятное. Например, как Сашенька стоит у плиты, в передничке, замешивая тесто розовыми ручками…