«Паралитики власти» и «эпилептики революции» - [35]

».

За непродолжительное время ему удалось осуществить ряд важных мероприятий. В частности, он организовал консультацию (совещание) обер-прокуроров, которая, несколько видоизменившись, существовала до Октябрьской революции.

Двадцать первого октября 1802 года император Александр I утвердил его доклад об организации консультаций (совещаний) обер-прокуроров по наиболее сложным делам, по которым не было единства сенаторов. В докладе генерал-прокурор писал, что консультация нужна, чтобы, «обсудив дело по прямому существу его и по точному смыслу законов, обер-прокуроры сделали общее заключение». Затем «на основании общей обер-прокуроров консультации» он стал бы «соглашать разные мнения» на общем собрании Правительствующего сената.

Новшество было воспринято неоднозначно. Например, сенатор И. В. Лопухин писал, что введение консультаций делает Державину честь.

Министр внутренних дел Кочубей осуждал их. Он писал по этому поводу Воронцову: «Генерал-прокурор желает советоваться с юрисконсультами, и жаль, что он слишком мало с ними советовался. Но ежеминутно выставлять консультацию и ссылаться на нее, это похоже на уловку. Генерал-прокурор сам за себя несет ответственность, как и все мы. Унас нет консультации, и ради чего же будет вешать бедных юрисконсультов за глупости, которые сам делает».

Вскоре совещания расширились, и на них стали приглашать трех юрисконсультов. Преемники Державина эти консультации сохранили. Они оставались в министерстве юстиции вплоть до Октябрьской революции, сделавшись правильно организованным учреждением. Они состояли из определенного числа членов, обязанных письменно излагать свои заключения.

Гавриил Романович добился сокращения канцелярского делопроизводства в сенате, что значительно ускорило движение сенатских дел. Он утвердил правила внутреннего распорядка, так называемое «Учреждение департамента министра юстиции или генерал-прокурора», в котором четко был зафиксирован порядок прохождения дел.

Министр юстиции добился принятия указа «О судимых в уголовных палатах за преступление должностей чиновниках», согласно которому осужденные чиновники получили право в течение двух недель обжаловать приговоры судебных палат. В случае отклонения их жалобы «примечания» чиновников отсылались вместе с делом на ревизию в сенат. Это правило, по его мнению, необходимо было для того, чтобы чиновникам, «иногда сверх меры их вин утесненным от губернских начальников», предоставить способ для оправдания.

Державин предложил также принять указ о взяточничестве с тем, чтобы «различить зловредного лихоимца от принимателя из крайней нужды какой-либо безделки», а кроме того, не подвергать «единой строгой участи как тех, которые берут взятки, так и тех, которые, по необходимости иногда, чтобы избавиться от несносной волокиты и притеснения в производстве, дают подарки».

Генерал-прокурор пытался противодействовать приему на службу в высшие государственные органы лиц по «проискам, взяткам и рекомендациям». С этой целью он добился принятия указа о том, чтобы на высокие должности отбирались лучшие чиновники из губерний. Однако практически этот закон не исполнялся.

Гавриил Романович лично разработал проект закона о третейском совестном суде, над которым трудился очень долго и упорно. Он обобщил богатый опыт зарубежного третейского судопроизводства. Свой проект посылал «на отзыв» и для «примечания» известным юристам. Александру I проект этого закона понравился, но он так и не был тогда принят.

Исполняя должность министра юстиции и генерал-прокурора, Державин, по его словам, старался не допускать «утеснения сильной стороне людей бессильных».

Вот как отзывался о своем начальнике обер-прокурор сената князь А. Н. Голицын: «В минуту желчи гений блестел в его глазах; тогда с необыкновенной проницательностью он охватывал предмет; ум его был вообще положителен, но тяжел; память и изучение законов редкая; но он облекал их в формальности до педантизма, которым он всем надоедал. Олицетворенную честность и правдивость его мало оценивали, потому что о житейском такте он и не догадывался, хотя всю службу почти был близок ко Двору».

Многим же сановным лицам Державин с его честностью был попросту непонятен. Княгиня Дашкова, например, писала: «Здесь очень смеются над нападками, с которыми Державин выступил против министров и сенаторов своим лживым докладом». По ее мнению, доклады Державина «неприятно поразили всех московских сенаторов».

Гавриил Романович подбирал себе толковых, талантливых сотрудников. 19 июля 1803 года обер-прокурором 3-го департамента сената был назначен тридцатилетний Дмитрий Осипович Баранов, окончивший Московский благородный пансион, а потом служивший в Семеновском полку. Он активно занимался литературной деятельностью, писал стихи, элегии, сатиры, басни, эпиграммы, сотрудничал в ряде журналов. В 1830-е годы был хорошо знаком с Пушкиным. За время работы в сенате он совершил несколько успешных инспекционных поездок. Репутация его как честного человека и чиновника была очень высока.

Чиновником по особым поручениям при Державине служил 23-летний Константин Васильевич Злобин, отличавшийся «большой образованностью». Он поддерживал связи с кругом быстро восходившего по службе М. М. Сперанского, активно занимался литературой. Злобин восхищался поэзий Державина и после отставки в 1805 году продолжал поддерживать с ним связь, посылал на отзыв свои стихи. Обосновавшись в Поволжье, он занимается своим большим хозяйством, делает ряд щедрых пожертвований и даже открыл на свои средства пансион для 20 учеников.