«Паралитики власти» и «эпилептики революции» - [25]

Публикация оды сразу же сделала Державина знаменитым. Он, по общему признанию, выдвинулся в число первых поэтов России. Вскоре он стал членом Российской академии.

Однако ода вызвала гнев его непосредственного начальника генерал-прокурора Вяземского, который усмотрел в ней то ли сатиру на себя, то ли не мог смотреть равнодушно на славу своего подчиненного. Отношения стали натянутыми. Окончательный же разрыв произошел после следующего случая. От губернаторов в конце года поступали ведомости об ожидаемых доходах. На их основании экспедиция о государственных доходах составляла так называемый «доходный табель» на следующий год. Ведомости, поступившие в 1783 году, свидетельствовали о том, что намечалось заметное повышение доходов. Однако генерал-прокурор Вяземский, ссылаясь на неполноту сведений, приказал составить «табель» по старым отчетам губернаторов. Таким образом, доходы государства были бы показаны ниже тех, которые поступили бы в действительности. Державин стал категорически возражать против такой фальсификации, к которой частенько прибегал Вяземский, а до него еще генерал-прокурор Глебов. И он решил во всем разобраться сам.

Державин взял ведомости домой, сказался больным и через две недели представил собранию экспедиции о государственных доходах составленный им «табель», где доходы оказались на восемь миллионов рублей больше, чем в предшествующем году. После этого служить с Вяземским стало невозможно – придирка следовала за придиркой. Державин вынужден был подать прошение об отставке. 15 февраля 1784 года он был уволен с награждением чином действительного статского советника.

Дело о медведе

Некоторое время после отставки Державин отдыхал в Нарве, писал стихи, переводил. Здесь он завершил свою знаменитую оду «Бог», которая была напечатана в «Собеседнике» (1784 г. Ч. 13). По возвращении в столицу он узнал, что Екатерина II назначила его Олонецким губернатором. Указ об этом состоялся 22 мая 1784 года.

Гавриил Романович выхлопотал себе отпуск – ему хотелось навестить мать. В дороге он подза-держался и мать в живых уже не застал. В декабре 1784 года он прибыл в губернский город Олонецкого наместничества Петрозаводск. Генерал-губернатором Олонецкого и Архангельского наместничеств, то есть непосредственным начальником Державина, был сорокачетырехлетний генерал-поручик и кавалер Тимофей Иванович Тутолмин. Он получил образование в Сухопутном кадетском корпусе, участвовал в Семилетней, а потом и в Русско-турецкой войне. За храбрость был награжден Георгиевским крестом. Затем служил последовательно губернатором Таврического наместничества, Тверского и Екатеринославского. Здесь он изумлял всех своей роскошной жизнью и расточительством. Знавшие его люди отзывались о нем, как о «высокомерном, пристрастном и сребролюбивом» человеке.

Олонецкая губерния официально была открыта 17 декабря 1784 года. В этот день открылись новые учреждения, состоялись выборы в губернские и уездные присутственные места из дворян, городских жителей и крестьян. Все это сопровождалось молебствием, пушечной пальбой, пиршеством и балами, растянувшимися на целую неделю. Тутолмин любил праздновать.

Отношения с новым начальником складывались у Державина непросто. Вначале вроде бы все шло хорошо, но потом положение изменилось. Открытый, правдолюбивый поэт пришелся явно не по душе заносчивому и честолюбивому генерал-губернатору, не любившему пререканий. В своих «Записках» Гавриил Романович писал: «С первых дней наместник и губернатор дружны были, всякий день друг друга посещали, а особливо последний первого; хотя он во всех случаях оказывал почти несносную гордость и превозношение, но как это было не в должности, то и подлаживал его правитель губернии, сколько возмог и сколько личное уважение требовало».

Отношения окончательно испортились, когда Тутолмин прислал в губернское правление разработанное им постановление о производстве дел во всех учреждениях, так называемый «новый канцелярский обряд», целый ворох разработанных им собственных законов. Тутолмин потребовал, чтобы они непременно исполнялись в губернском правлении, палатах и во всех присутственных местах. Ознакомившись с этими «законами», Державин пришел в замешательство. Они не только противоречили императорским указам, но и были во многих частях «несообразны» и неудобоисполнимы. Например, директору экономии предписывалось представлять годовые ведомости о том, сколько десятин лесов засажено. Это в Олонецкой-то губернии, сплошь покрытой в то время непроходимыми лесами. Удивляясь «такой дичи и грубому дерзновению», Державин показал Тутолмину императорский указ, в котором отмечалось, чтобы наместники «не делали от себя собственно никаких установлений, но всю власть звания своего ограничивали в охранении наших постановлений». Все свои предложения по изменению законов правители должны были представлять в сенат. Тутолмин, побледнев от гнева, сказал, что он пошлет курьера к генерал-прокурору Вяземскому и спросит его мнения на этот счет. Через несколько дней пришел ответ от Вяземского: «Чего, любезный друг, в законах нет, того исполнять не можно