Парадокс упражнений - [37]
Научные доказательства опровергают состоятельность этой современной культурной нормы. Да, стулья со спинками действительно не дают сутулиться, но во всех уголках мира, где они не в ходу, люди естественно и привычно принимают сидя удобные позы, распрямляющие поясничный отдел позвоночника и скругляющие верхний, что хорошо видно на рис. 5[141]. Да и многие биомеханические аргументы против сутулости наука опровергла[142]. Но, думается, скептиков больше всего должны убеждать десятки тщательно проведенных метаанализов и систематических обзоров, которые старательно изучили и строго оценили чуть ли не каждое опубликованное научное исследование на тему взаимосвязей между сидячими позами и болями в спине. Начав читать эти статьи, я сильно удивился: почти все добросовестные исследования по теме не обнаружили устойчивой взаимосвязи между привычкой сидеть ссутулившись или со спиной колесом и болями в спине[143]. Удивился я и тогда, когда прочел, будто не удалось найти убедительных подтверждений тому, что люди, больше времени проводящие сидя, более склонны к болям в спине[144], или что можно уменьшить частоту возникновения этих болей, если сидеть на стульях специальной конструкции или часто вставать[145]. Напротив, самым надежным залогом отсутствия болей в спине станет сильная натренированная поясница, мышцы которой более устойчивы к усталости, и у людей с сильной выносливой спиной, в свою очередь, осанка наверняка будет лучше[146]. Иными словами, мы, похоже, перепутали причину со следствием. Как сказал мне специалист по болям в спине доктор Киран О’Салливан, «хорошая осанка прежде всего отражает среду, привычки и состояние психики и не служит оберегом от болей в спине».
Так что, если вы ощущаете вину или тревожитесь из-за того, что сейчас сидите, а может, и сутулитесь, помните: эволюция с таким же упорством приспосабливала нас сидеть, с каким прививала нам физическую активность. Чем поносить стулья и укорять себя, что сутулитесь и слишком редко сидите на корточках, попробуйте быть активнее, не давайте себе подолгу оставаться неподвижными, не стесняйтесь ерзать и вертеться, не давайте привычке к сидению отнимать время у ваших тренировок или физической активности. Подобные привычки предупреждают или ослабляют хронические воспаления, провоцирующие болезни, и стоит еще раз напомнить, что все пугающие статистические данные по поводу сидения обусловлены прежде всего количеством времени, которое мы просиживаем, когда не заняты на работе.
Чем больше нового я узнаю о преимуществах легких физических нагрузок над длительной физической неактивностью вроде просиживания на одном месте, тем больше меня озадачивает вопрос: если долгие периоды неподвижности медленно, но верно подтачивают здоровье, почему нас предостерегают не сидеть слишком много, но при этом рекомендуют посвящать больше времени — восемь часов, треть жизни — неподвижному полукоматозному состоянию под названием сон?
Глава 4. Сон: почему стресс препятствует отдыху
Но ему [Пуху] не спалось. Чем больше старался он уснуть, тем меньше у него получалось. Он попробовал считать овец — иногда это очень неплохой способ, — но это не помогало. Он попробовал считать слонопотамов, но это оказалось еще хуже, потому что каждый слонопотам, которого он считал, сразу кидался на Пухов горшок с медом и все съедал дочиста! Несколько минут Пух лежал и молча страдал, но когда пятьсот восемьдесят седьмой слонопотам облизал свои клыки и прорычал: «Очень неплохой мед, — пожалуй, лучшего я никогда не пробовал», Пух не выдержал.
Алан Александр Милн. Винни Пух и все-все-все
Сон — такое же типично базовое состояние физической неактивности, как сидение. Но, в отличие от сидения, которым очень многие из нас, видимо, чрезмерно услаждают себя, сон — биологическая необходимость, которой очень многие из нас, вероятно, услаждают себя слишком мало. Если человек в ходе эволюции приспособился как можно больше отдыхать, почему очень многие из нас норовят экономить на сне?
Мои взаимоотношения со сном в университетские годы уместнее всего назвать депривацией сна в силу непреодолимых личных привычек. Как свойственно многим двадцатилетним, я обожал полуночничать чуть ли не до первых петухов. А когда, уморившись, доползал наконец до постели, ерзал и ворочался среди скомканных простыней, не в силах заснуть. Нет, сон в конце концов приходил, но мне редко удавалось выспаться, потому что какой-то зловредный уголок моего мозга систематически будил меня на рассвете. Как бы поздно меня ни сморил сон, часов в шесть-семь утра в голове что-то щелкало, и — бумс! — сна у меня ни в одном глазу. Самолишением ночного сна я загнал себя в порочный круг. Меня тревожило, что я сплю недостаточно, и от расстройства засыпать становилось еще труднее, что только усугубляло стресс, вызванный невозможностью уснуть. Я перепробовал все снотворные, которые продаются без рецепта, но все без толку. В конце концов стресс настолько овладел мной, что пришлось обратиться к врачу.
