Парадный этаж - [44]

На улице Корделье его ждала Сесиль, с нею были Монель и мисс Хопкинс. По выражению их лиц он понял, что вечером во время его отсутствия произошло что-то серьезное. У Леона инсульт. Когда спустя десять минут Бернар приехал в больницу, ему сказали, что его брат только что тихо, без страданий скончался.

Пять или шесть недель, которые последовали за этим событием, прошли довольно суматошно: эксперты произвели опись всего недвижимого имущества сначала на улице Корделье, потом в деревенских владениях. Бернар много раз встречался со своей невесткой Мартой и племянниками Пьером и Луи в присутствии нотариуса и ответственных представителей администрации завода. Все эти дни Франсина разрывалась между адвокатом, матерью, мужем и своей работой на радио. Каждые три дня она наезжала домой, словно боялась, как бы в ее отсутствие что-нибудь не затеялось. Когда наконец со всеми формальностями было покончено, Бернар решил проинформировать обо всем семью. И вот наступил день, когда он попросил жену, дочь, зятя, сына и невестку собраться в маленькой гостиной. Надев очки, он с видом заправского администратора или промышленника, каковым он, впрочем, и был, занял за столом место перед грудой папок. Коротко и четко он объявил, что экспертами, нотариусом мэтром Бертомье, бухгалтером мсье Жаме, секретарем профсоюзного комитета предприятия мсье Эмилем и им самим подведен полный баланс. В процессе работы выявилось, что по сравнению с предыдущими годами положение стало значительно хуже. Произошла утечка огромных средств, которая главным образом объясняется отжившими методами организации производства. Однако предприятие можно оздоровить и сделать жизнеспособным, если принять новые формы руководства.

Тут Франсина воспользовалась небольшой паузой, чтобы вставить слово:

— Может быть, ты сразу скажешь нам, какое решение принято относительно раздела акций?

После этого вмешательства последовала несколько напряженная тишина. Бернар неторопливо поправил очки.

— Как вам известно, — сказал он, — я имею право изъять шесть процентов акций из доли брата. Я решил отказаться от этого, чтобы не ущемлять интересов своих племянников. Таким образом, мы — я и они — становимся равноправными совладельцами предприятия, как было и с их отцом. Что же касается меня, то я намерен все свои акции продать.

— Кому? — спросила Франсина. — Я и Арно имеем на них преимущественное право.

— Нет, ведь вы не являетесь и никогда не были моими компаньонами. Преимущественное право имеют ваши кузены Пьер и Луи. Впрочем, на какие деньги приобрели бы вы эти акции?

— Арно и я — твои наследники. И не вздумай нас ограбить. Существует закон.

Резкая, собранная, ощетинившаяся Франсина, судя по всему, решила идти напролом. Другие не обладали ее боеспособностью. Арно, опустив глаза, изучал носки своих ботинок с интересом, которого этот предмет, пожалуй, не заслуживал. Монель рассеянным взглядом блуждала по отделанному под мрамор потолку, весьма далекая от всего, что происходило под ним. Сесиль делала вид, будто что-то ищет и никак не может найти в своей сумочке. Гаэтан выглядел скучающим, угрюмым — завсегдатай шикарных клубов, которого вдруг вытащили на семейный совет. Оглядев эту галерею лиц, Бернар произнес:

— Мэтр Бертомье может проконсультировать тебя на этот счет. Ты и Арно получите в наследство в равных долях — если ваша мать и я не составим завещания — все, чем мы владеем. Но не акции предприятия, ибо ими я распоряжусь сам. Впрочем, по оценке экспертов, предприятие составляет немногим менее одной трети всего нашего состояния. Иными словами, это означает, что, даже проявив по отношению к вам щедрость, я вправе беспрепятственно расстаться с акциями: при двоих детях доля имущества, которой можно распоряжаться свободно, — это третья часть всего состояния. Мэтр Бертомье еще раз может полностью успокоить вас и по данному пункту.

— Выходит, мы не имеем никакого права на завод?

— Никакого.

— А можно узнать, не нашим ли кузенам ты собираешься уступить свои акции?

— Нет. По согласованию с ними и из соображений, которых я только что мельком коснулся, говоря о необходимости ввести новые методы управления, я уступаю их профсоюзному комитету предприятия, в качестве юридического лица представляющего коллектив наших рабочих и служащих. Таким образом, они станут совладельцами Пьера и Луи. Я убежден, что при сложившихся обстоятельствах это наилучший выход. И я не сомневаюсь, что вы тоже одобрите мое решение, поскольку оно вполне соответствует тем идеям относительно соучастия рабочих в прибылях предприятия, которые, как я часто слышал, пропагандировали вы, ты и Арно.

Последнюю фразу Бернар произнес несколько вкрадчивым голосом, словно сознавал, что затрагивает здесь некую догму религиозной морали или даже догмат веры.

Наступило довольно продолжительное молчание, которое было прервано мужем Франсины.

— Но в конце концов, — бойко сказал он, — все это решено без нас: а ведь можно было посоветоваться и с нами!

— Оставь, — каким-то тягучим, немного вульгарным голосом проговорила Франсина. — Ты же прекрасно видишь, они обстряпали дельце между собой, чтобы полностью отстранить нас от завода, лишить нас всяких прав на него… Но это еще не конец, я не собираюсь отступаться…