Парадиз–сити - [19]

— Но при чем тут Паула? — вздернул брови Ло Манто. — Они никогда не похищают детей. Это слишком рискованно и неприбыльно.

— Верно, — согласился Бартони, переводя взгляд с дороги на Ло Манто и обратно. — Когда я, как ты сейчас, работал на улицах и в моем районе появлялся стервятник, пытавшийся сделать деньги на невинных ребятишках, я незамедлительно доводил это до сведения каморры, и через несколько часов он становился воспоминанием.

— И тем не менее ты видишь связь между каморрой и исчезновением Паулы? — Ло Манто провел ладонью по густым волосам. Его мысли метались, он лихорадочно пытался сообразить, каким образом пропажа его племянницы может быть связана с преступниками, которых он преследовал на протяжении всей своей жизни.

— Если она — не мишень, значит, она — приманка.

— Это всего лишь твоя интуиция или нечто большее? — осведомился Ло Манто.

— Ты не единственный, у кого есть друзья в Нью-Йорке, — хмыкнул Бартони. — Кроме того, мои друзья старше, занимают более высокие посты и, следовательно, знают больше твоих.

— Я тебя очень внимательно слушаю.

— Семья, в которой жила Паула, чище первого снега, так что на них грешить не приходится.

— Это мне известно, — буркнул Ло Манто. — Расскажи мне то, чего я не знаю.

— Их дочь посещает частную школу, расположенную в двух кварталах от дома, — сообщил Бартони. Он говорил тихо, но в этом не было ничего удивительного, поскольку старший инспектор не выказывал признаков волнения даже в самых критических ситуациях. — Это та же самая школа, в которую отправил свою дочь Пит Росси. Более того, они — одноклассницы.

— Уж не та ли это девочка, с которой подружилась и ходила по музеям Паула? Не дочь ли это Росси?

— Этого мне выяснить не удалось, — ответил Бартони, — но я сомневаюсь. Росси вряд ли стал бы так рисковать. Но я готов поспорить на свою пенсию, что эта девочка — из семьи, которую он хорошо знает или к которой сумел близко подобраться.

Ло Манто отвернулся от Бартони, поставил правый локоть на панель двери и стал смотреть на дорогу. До последнего времени ему удавалось ограждать свою семью от возможных неприятностей, связанных с его опасной работой. Он не рассказывал родственникам о том, чем именно занимается, и те узнавали об этом лишь из утренних газет и еженедельных журналов, которые писали о каморре не меньше, чем о звездных скандалах и политических сенсациях. Ло Манто также допускал, что каморра не посягает на жизнь обычных людей, если те не стали ее должниками, и эта мысль успокаивала его. Ло Манто принадлежал к числу тех людей, которые всеми силами пытаются избегать ошибок. Теперь, возможно, он допустил ошибку, из-за которой девочка, которую он любил больше жизни, оказалась посередине минного поля.

— Они могли бы добраться до меня в Неаполе так же легко, как и в Нью-Йорке, — сказал Ло Манто. — Какая им разница, в каком городе я умру?

— Возможно, для Пита Росси разница есть, — ответил Бартони. — Именно на его людей пришлась главная тяжесть твоих ударов, включая маленькое приключение в Геркулануме. Кроме того, хотя ты и родился к Нью-Йорке, но знаешь его не так хорошо, как Неаполь. На чужой территории ты станешь более легкой мишенью.

— А если ты ошибаешься? — спросил Ло Манто, сев ровнее. — Что, если Росси не имеет ничего общего с пропажей Паулы? Вдруг ее похитили какие-то уличные подонки?

Бартони вывернул руль, четко вписался в крутой поворот на скорости сто десять километров в час, а затем выровнял машину и включил режим овердрайв. До римского аэропорта оставалось всего сорок минут пути. Старший инспектор посмотрел на Ло Манто, и взгляд его затуманился печалью.

— Нам обоим уже известен ответ на этот вопрос, — проговорил он, — но ни один из нас не хочет себе в этом признаться.

Остаток пути они проехали в молчании, и их невеселым раздумьям ненавязчиво аккомпанировал лишь льющийся из динамиков негромкий голос Андреа Бочелли.

Глава 8 Нью-Йорк. Лето 2003 г.

На углу Восточной Шестнадцатой улицы и Ирвинг-плейс детектив Дженнифер Фабини заметила мужчину в кожаном пальто. Он был высоким, худым, с короткими волосами, подстриженными на африканский манер, и слегка прихрамывал при ходьбе. Короче говоря, все приметы, содержавшиеся в полицейской ориентировке, были налицо. Остальные пешеходы, спешившие по раскаленной улице, были одеты легко, словно собрались на пляж. Ничего удивительного, ведь августовская жара уже который день мертвой хваткой держала город за горло. Однако мужчина в кожаном пальто, казалось, не испытывал никаких неудобств и решительным шагом двигался в направлении Третьей авеню. Фабини шла за ним, держась на расстоянии в несколько шагов. Полицейское наставление требовало, чтобы она вызвала подмогу, поскольку мужчина в пальто, Лютер Слайк, находился в розыске за совершение тяжких преступлений, был крайне опасен и, скорее всего, вооружен. Слайк, не задумываясь, выстрелит в офицера полиции, более того, в его досье говорилось, что он уже дважды делал это. В документах также значилось, что при росте в шесть футов и два дюйма он весит восемьдесят пять фунтов, имеет вставную верхнюю челюсть и три шрама от огнестрельных ранений, полученных во время перестрелок с полицейскими.