Парадиз–сити - [15]

— Чтобы убедиться в том, что все прошло как надо. Я привык доводить любое дело до конца.

Глава 6

Старший инспектор поднес горящую спичку к концу своей сигары и откинул седую голову на обитую коричневой кожей спинку кресла. На ковре, рядом с его атташе-кейсом, лежали двенадцать стянутых резинками пачек евро и десять плотных пакетов с героином. Бартони поглядел на Ло Манто, сидевшего, вытянув длинные ноги и закинув одну на другую, и улыбнулся своему любимцу.

— Сегодня над тарелками с пастой будет пролито немало слез, — сказал он. — Этот улов должен был упасть на головы наркоманов Неаполя манной небесной, но теперь будут падать только трупы. Трупы членов каморры.

— Поставку организовало отделение каморры, орудующее в Маргелине, — сообщил Ло Манто. — Такая крупная партия должна была показать боссам, что они располагают широкими возможностями и способны проворачивать масштабные операции.

— Теперь это забота каморры, а не твоя, — заметил Бартони. — Пусть делают нашу работу за нас. Чем быстрее они перебьют друг друга, тем лучше для Неаполя.

— Я отправляюсь в отпуск на первом же катере завтра утром, — сказал Ло Манто. — Но перед этим я заеду сюда и оставлю отчет.

— Это не к спеху, — махнул рукой старший инспектор. — Если тебе угодно, ты можешь даже переслать мне его по электронной почте с Капри. Я уверен, что ты все сделал по правилам.

— Я следую правилам в соответствии с тем, как понимаю их.

— А больше мне от моих сотрудников ничего и не требуется, — кивнул Бартони. — Я присмотрю за твоей матерью на тот случай, если ей что-нибудь понадобится.

— Удачней времени и не придумаешь, — усмехнулся Ло Манто. — У нее в саду созрели помидоры, а базилика выросло столько, что она может завалить им все рестораны города.

— Я очень рад, что ты наконец отдохнешь. Читай книги, купайся, пей и ешь до отвала и выкинь из головы каморру. Хотя бы на этот месяц.

— Даже каморристы иногда берут отпуск, — сказал Ло Манто. — Кто знает, может, мне повезет, и я встречу на Капри кого-нибудь из знакомых гангстеров.

— Тебе еще больше повезет, если этого не случится, — ответил Бартони. — В течение следующих тридцати дней я хочу получать от тебя только открытки с красивыми видами. Если мне захочется почитать о перестрелках, я найду это в ежедневных сводках происшествий.

— Если они решат поквитаться с нами за то, что мы у них отобрали, мне хотелось бы знать об этом, — произнес Ло Манто. — Это все же мое дело, вне зависимости от того, здесь я или нет.

— Если возникнут проблемы, я с тобой свяжусь, — пообещал старший инспектор. — А ты развлекайся и получай максимум удовольствия на райском острове. Очень скоро ты снова окажешься в нашем аду и успеешь наработаться до тошноты.

— Ад — только для тех, кто это ненавидит, — откликнулся Ло Манто.

* * *

Ло Манто вышел из ванной комнаты, обернув одно полотенце вокруг бедер, а второе накинув на плечи, и оказался в своей большой спальне, из окон которой открывался великолепный вид на площадь Данте. Его тело было еще мокрым после долгого горячего душа. На кровати лежал коричневый кожаный чемодан, а по обе стороны от него — аккуратно сложенные вещи. На столе в углу комнаты стояла стопка книг, лежали журналы и газеты, которые Ло Манто собрался читать на отдыхе. На краю стояли новенькие черные кроссовки «Пума», а рядом с ними лежали три пистолета: два 9-миллиметровых и «Беретта». Из динамиков проигрывателя звучала песня «Спаси меня» в исполнении Лоренцо Яванотти.

Ло Манто остановился перед стоявшим посередине спальни комодом — подарком матери по случаю приобретения квартиры — и посмотрелся в висевшее над ним длинное широкое зеркало. Его тело было исчерчено шрамами, словно склон горы — расселинами. Вот длинный изогнутый шрам под правой грудью, «подарок», полученный им в ходе захвата, в котором Ло Манто участвовал уже через полгода после прихода в полицию. А этот полукруглый неровный шрам на боковой стороне шеи остался от пули 38-го калибра. Угоди она сантиметром левее, он бы сейчас не стоял перед зеркалом. Шестидюймовый рубец над пупком. Он появился после облавы на каморристов на берегу реки, когда во время захвата Ло Манто налетел животом на острую ветку дерева.

На его теле — от плеч до ног — насчитывалось около трех десятков отметин. Каждая из них напоминала о той или иной схватке с каморрой. Некоторые были незаметны для постороннего взгляда, другие — бросались в глаза не хуже каменных мышц, из которых состояло тело детектива.

Оглядев шрамы еще раз, Ло Манто присел на край постели и с улыбкой покачал головой, попытавшись представить, каким он станет в старости, если, конечно, ему суждено до нее дожить. Наверное, будет курить трубку с изжеванным мундштуком, набивая ее крепким табаком, и надоедать слушателям одними и теми же полицейскими историями, до которых тем и дела не будет. Такого исхода любой офицер полиции боялся пуще смерти. Превратиться из бесстрашного рыцаря, стоящего на страже добра, в беспомощного, никчемного и надоедливого старика! Нет, только не это! Ло Манто хотелось бы, чтобы совершенное им не пропало втуне, чтобы оно возымело эффект на людей, которым он помог, и преступников, от которых очистил улицы. Для него было важно знать, что он живет не зря, что он служит большой и важной цели. Когда-то отец говорил ему, что именно такую жизнь человек может прожить в Америке, сейчас Ло Манто хотел прожить такую же жизнь здесь, в Италии.