Парадиз Ланд 2-1 - [27]

       Эрато, внимательно выслушав все, вдруг возмутилась относительно самой последней фразы и обиженным голосом поинтересовалась:

       - А это еще почему? Я что же мордой не вышла, чтобы войти в астральные миры Господа Бога?

       Уриэля уже до судорог в челюстях утомил этот долгий разговор, который грозил затянуться надолго и тем самым испортить последние часы, которые оставались в их распоряжении. Поэтому он, опрокидывая девушку на спину и крепко сжимая её в своих объятьях, прошептал, жарко дыша ей в щеку:

       - Да потому, любовь моя, что ты уже приняла в свое тело Божью Благодать и теперь будешь самой очаровательной Создательницей во всех Вселенных Господа Бога. О, любовь моя.

       Больше Уриэль уже ничего не мог сказать, да и Эрато уже также не могла продолжать своих расспросов, так как зрачки её прекрасных карих глаз уже сузились от возбуждения и она, хрипло дыша, стала судорожно ласкать спину и плечи ангела, извиваясь под его натиском всем телом. На этот раз их страсть была особенно бурной и только первые лучи солнца, осветившие их сплетенные тела, заставили любовников вспомнить, что они уже брат и сестра, да, и то не сразу, а только добрых четверть часа спустя после рассвета.

       Лежа всего в метре от своей сестры-музы, ангел продолжал бесстыже любоваться на её прекрасное тело не смотря на то, что звезда Великого Маниту на перламутровом животе девушки горела тревожным фиолетовым светом и огрызалась злобными, маленькими молниями, которые не причиняли ему никакого вреда, хотя их укусы и были весьма болезненными для него. Глядя на ангела с вожделением, Эрато, вдруг, сказала:

       - Ури, любимый, делай что хочешь, но чтобы к тому моменту, когда я вернусь их этой командировки, ты узнал у Ольгерда секрет нашего папы Маниту. Тогда я стану твоей женой и мы вместе сотворим новую Вселенную, которая будет во сто крат лучше этой, мой любимый. Да, кстати, Уриэль, мне не хотелось этого говорить раньше, но ты уже стал отцом, правда, я решила отложить рождение нашего сына на двадцать шесть месяцев. Пусть это будет нашим маленьким секретом.

Парадиз Ланд. Золотой дворец Создателя Ольгерда. Покои Создателя Ольгерда. Четырнадцатый день, утро.

       После завтрака Уриэль и Эрато вышли из ангельских покоев и поднялись прямо в покои Создателя Ольгерда. Таков был его приказ, спущенный по магическому домофону. Музу там встречали отнюдь не как работницу отдела спецопераций, а исключительно как еще одну дочь Великого Маниту и встречали очень чинно, пышно и торжественно. В основном её братья и сестры, так как Алекса задвинули в самый дальний угол и он смог подойти к ней со своим подарком последним, зато его подарок был самым роскошным.

       То ли устыдясь того, что он сотворил, то ли еще почему, но он решил загладить свою вину тем, что перенес их гору вместе с озером, лежащим у её подножия, в самый центр Парадиз Ланда и лично построил музам новенький хрустальный дворец. Остальные восемь муз, разумеется, тоже были в это утро в покоях Создателя Ольгерда и они, также как и Эрато, вовсе не скучали в течение всей этой волшебной ночи, продлившейся целых десять дней.

       К всеобщему удивлению, все они, как и их родная сестра, тоже стали дочерьми Великого Маниту. Своего нечаянного благодетеля, ангела Уриэля-младшего, они встретили как настоящего героя и, похоже, жутко завидовали своей сестре. Зато все остальные сестрички искренне радовались всем новообретенным сестрам и их поздравлениям не было конца, но все же больше всех радовались встрече с Эрато истинные дочери Маниту, подруги Алекса, и отец всех девятерых муз, Аполлон.

       Из покоев Создателя Ольгерда вся эта шумная и веселая компания направилась в хрустальный дворец муз, в котором к ним прибавилось множество старых друзей, тех их подопечных, которые попали в Парадиз Ланд в разные времена или же были приведены в него из Чистилища. Поэты, музыканты, певцы и артисты, они и в Раю остались такими же талантливыми творцами, какими были некогда в Зазеркалье, а потому и праздник в честь муз удался на славу и продлился целых три дня, пока не выплеснулся за пределы хрустального дворца в прекрасные сады и парки, которые широкими террасами покрывали всю гору Муз от подножья до самой вершины.

       Повсюду на террасах, среди цветов, под кронами пышных деревьев стояли прекрасные виллы и коттеджи, а в конюшне каждого такого дома было по прекрасному белоснежному пегасу. Пожалуй, именно это понравилось музам более всего и все они даже и не знали, как им благодарить Создателя Алекса за такой чудесный подарок. О, если бы они еще и знали к тому же, как трудно ему было уговорить всю эту публику, которая так ревностно относилась к чужим успехам, выраженным то в какой-нибудь неожиданной рифме, звучном аккорде или еще какой-либо творческой находке, собраться вместе и при этом не разругаться вдрызг и не передраться.

       Эрато, которая сбежала из Хрустального дворца муз на четвертый день, первой начала подозревать Алекса в очередном подвохе, поскольку частенько ловила на себе взгляды мужчин и отнюдь не одних только поэтов, полные вожделения. Зато всем её сестрам эта неисчислимая орда пылких любовников, явно, понравилась и они вовсе не спешили, как и она, поскорее отправиться в Зазеркалье. Хотя, по большому счету, даже среди всего этого праздника, который грозился теперь длиться вечно, они не забывали о своей основной работе.