Парадиз Ланд 2-1 - [12]

       Последние полтора года Вячик неделями подряд крутил баранку, заделавшись настоящим "бомбилой" только ради того, чтобы собрать тяжкими трудами пять с половиной тысяч долларов и издать за свой счет свой двухтомник в твердом переплете, на хорошей бумаге, да еще и оформить его на высоком художественном уровне. А до этого он сам, без чьей-либо помощи, добрых полгода восстанавливал аварийную "девятку", купленную им по случаю.

       Учитывая то обстоятельство, что ему удалось собрать только семьсот тридцать долларов, да прибавить к этому то, что за саму машину он мог выручить максимум полторы тысячи, двухтомник обещал появиться еще очень не скоро. Если, конечно, ему не повезет по крупному и у него не появится какой-нибудь щедрый спонсор. Вот тогда во всех его выступлениях, которые для него иногда организовывали друзья, был бы хоть какой-то смысл, ведь публика всегда аплодировала ему и все, кто приходил на его творческие вечера, спрашивали где они могли бы купить томик его стихов.

       Пассажир, прочитав стихотворение, пристально посмотрел на Вячика и попросил его каким-то странно жестким и требовательным тоном:

       - У вас есть с собой еще какое-либо произведение?

       Тот кивнул головой и коротко сказал:

       - Да. На предыдущей странице.

       Перевернув страницу, Игорь Николаевич быстро пробежал стихотворение глазами. Несколько мгновений он сидел в глубокой задумчивости, а потом, вдруг, принялся читать это стихотворение хорошо поставленным голосом, несомненно с талантом и глубоким чувством:

       За ночь благословенную твою

       я жизнью разочтусь без колебаний.

       Тугими, ненасытными губами

       до дна святую чашу изопью.

       И там, за краем неба, за крестом

       я буду о любви слагать молитвы -

       и высветятся ангельские лики,

       прислушиваясь к слову. А потом

       откуда-то с таинственных высот

       звучанье животворное прольется -

       и рано утром ляжет луч от солнца

       золотоволосый твой висок.

       Ты ощутишь, как я в тебя струю

       живое слово - и оно с лихвою

       окупит жизнь, которой я с тобою

       расчелся за одну лишь ночь твою.

       Пожалуй, из всей этой образцово-показательной декламации Вячик вынес только то, что Игорь Николаевич весьма тонко уловил, что в стихотворении нужно было размеренно произнести сложное, - "золотоволосый", а не простое, - "златовласый" твой висок, что напрашивалось само собой и грубо искажало смысл, идею и подменяло образ. Положив блокнот на то место, откуда он был взят, московский продюссер, стал оживленно смотреть по сторонам. Они уже выехали за город и переезжали по мосту через Подкумок.

       Видя это, Вячик стал рассказывать Игорю Николаевичу о том, чем были знамениты эти места. Он сразу же предупредил его, что на гору Кольцо лучше всего будет посмотреть на закате и повез московского гостя к первому месту, которое вполне стоило того, чтобы запечатлеть его на долгую память. Как аборигену этих мест, ему было не трудно рассказать любознательному москвичу несколько довольно занимательных баек, связанных с другим поэтом, Михаилом Юрьевичем Лермонтовым и поразить его воображение весьма пикантными историями.

       Поднявшись на автомобиле на гору Машук, с которой не только открывался замечательный вид чуть ли не на все Кавминводы, но и был виден Большой Кавказский хребет вместе с горой Эльбрус, Вячик повел Игоря Николаевича к машине, чтобы отвезти его, наконец, в Железноводск и показать гору Медовую. Вот тут-то московский телевизионный продюссер и поинтересовался у него многозначительным тоном:

       - Вячеслав, вы уже публиковали свои стихи?

       - Да. - Как и прежде коротко ответил Вячик и добавил угрюмым голосом - Публикаций у меня вполне хватает и книжек я издал уже целых четыре штуки, да, и в союзе писателей я состою уже три года...

       Игорь Николаевич устало махнул рукой и сказал довольно брезгливым тоном, переходя на ты:

       - Славочка, поверь, все это ерунда. Сегодня поэзия это вовсе не тот товар, который можно дорого продать. Но зато можно хорошо раскрутить поэта и неплохо заработать на этом. Здесь ты ничего не добьешься, будь ты даже трижды гениальным поэтом. Мне понравились твои стихи. В них есть мысль, экспрессия, некая толика эротики и они заставляют думать. Вообще-то, я никогда не работал с поэтами, но у меня есть в Москве друзья, издатели, продюсеры, как и я, владельцы модных ночных клубов. В общем, рассматривай мои слова, как предложение. Я ничего не стану тебе обещать, кроме того, что обеспечу тебе несколько встреч с нужными людьми. Вот они-то как раз и могут поработать с тобой. Несколько выступлений в ночных клубах, но не в форме творческих вечеров, а таких, с эпатажем, с изюминкой и неким оттенком скандала. Вот после этого я смогу обеспечить тебе хороший пи ар на радио и на двух трех центральных каналах, ну, а потом ты сможешь тряхнуть Израиль, Америку. Надеюсь, ты не антисемит? Хотя поэт, который умеет ловко поддеть евреев и задеть их за живое, в Тель-Авиве будет принят куда лучше, чем какой-нибудь ярый космополит. Впрочем, если ты приедешь в Москву, скажем в сентябре, октябре, то эти вопросы будут решаться уже на месте, в любом случае это не делается с кондачка. Так что решать все равно тебе, а сейчас возьми-ка мою визитку...