Парад планет - [60]
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Хома с Мартохой, о которых рассказывается в этой книге, хотя и не принадлежали к числу мудрецов Востока, а, как известно, были рядовыми колхозникам из «Барвинка», но и они хорошо знали, в чем заключается человеческое счастье. Они считали, что для счастья надо жить долгой полноценной жизнью и ни к чему не терять интереса, даже тогда, когда вы собирались поесть и поспать, а вас заставили плясать. Кроме того, не надо заботиться о деньгах, даже когда в кармане пусто, а в кошельке не густо. Кроме того, следует подсознательно избегать несчастных случаев или трудностей, которые могут привести к преждевременной смерти, даже тогда, когда твою беду беда породила, а беду и черт не возьмет, когда такие у вас пожитки — ни кожуха, ни свитки!.. Кроме того, всегда сознавать и не забывать, что порядок должен быть не только в хате, не только на земле и под землей, а и на небесах, пускай там даже сойдутся двое — одно дурное, другое неразумное…
Конечно, кроме этих премудростей, Хома с Мартохой исповедовали и другие, которые даже на воловьей шкуре не спишешь, например: уж если рвать, так рви не дергая; подальше спрятав, поближе найдешь; не надо все на ножки ставить; не все то вылавливай, что по воде плывет; ничем ничего не отбудешь; одни и те же глаза и плачут и смеются. Да еще много-премного других яблоневских философских премудростей, но тут мы перечислили лишь те, что роднят их с мудрецами Востока.
Желая себе счастья, Хома с Мартохой, очевидно, были знакомы с макробиотикой, то есть с проблемами долгожительства, и, избегая всевозможных фармацевтических препаратов и сложных хирургических операций, больше полагались на такие благие вещи, как культура тела, неустанная забота о здоровье, гармония между телом, разумом и душой…
После того как Хому отлучили от ударного труда в коровнике, Мартоха сказала своему мужу:
— Конечно, Хома, счастье и здоровье твое в труде. Поэтому если не может коза охранять лес — пускай его гложет, пускай все знают и видят своими глазами, что вы со своей работой — близнецы.
— Моя рука — в работе владыка, — согласился грибок-боровичок, завтракая лапшой и, хоть и отлученный, о колхозном коровнике думая. — Ибо свой заработанный хлеб лучше чужой сдобы.
— Но ведь ты за той работой и о своем здоровье забываешь, — упрекнула его Мартоха, хозяйничая у печи.
— Чем больше работаю — тем я сильней, а чем я сильней — тем больше работаю!
— Болтай, болтай! — буркнула Мартоха. — Уж если получил от колхоза этот принудительный месяц, то лучше бы подумал о своем теле, чтобы в нем дух высокий не переводился.
— А может, и вправду в этот принудительный месяц хорошенько позаботиться о своем здоровье? Чтобы потом еще с большей энергией взяться за вилы? А то ведь душа рвется к колхозной скотине, душа моя не может без артельной животины, но почему бы и душу не принудить, чтобы не рвалась?
И хотя грибок-боровичок был сегодня вполне здоровым, да ведь завтра всякие болезни могли на него, отлученного, напасть-накинуться, их звать не надо, сами объявляются. Хому даже трясти начинало, когда он только задумывался о том, что его на белом свете подстерегают ревматизм, синусит, сифилис, склероз, слоновая болезнь, тиф, трахома, флебит, цинга, цистит, паранойя, шизофрения, экзема, эпилепсия, рак…
— Боже, сколько хворей — и все мои! — ужасался грибок-боровичок.
И Хома принялся оберегать свое здоровье! Чтобы не прицепилась шизофрения, он употреблял натуральный зеленый чай и соевый соус сёбан. Но, опасаясь экземы, он вместе с тем старался пить зеленого чая немного. Остерегаясь ревматизма, он еще вдвое уменьшил порцию натурального зеленого чая, употребляя поджаренный рис, а также мясо и сезамовое масло. Чтобы не завелись глисты, особенно, не дай бог, круглые, грибок-боровичок готовил отвары из хризантем, а также поджарку из листьев хризантем в муке на чистом сезамовом масле.
А как грибок-боровичок лечился от воспаления легких! Что правда, воспаления легких у него никогда не было, а было лишь Мартохино подозрение на это, но почему бы не заняться профилактикой? Поймал грибок-боровичок в яблоневском пруду здоровенного зеркального карпа, отрезал ножом голову, собрал в кружку холодную рыбью кровь и, пока рыбья кровь не свернулась, быстренько ее выпил. Мартоха взяла макогон, истолкла того карпа в ступе, гордясь при этом, словно кургузый бык в стаде, потом истолченного в ступе карпа положила на грудь грибка-боровичка, меряя его температуру через каждые полчаса. И что же? А то, что выпитая рыбья кровь и пластырь из карпа очень помогли Хоме, он так и не заболел воспалением легких!
Остерегаясь гриппа, грибок-боровичок пил японский чай кахон, который, конечно, покупал в яблоневской лавке у продавца от деда-прадеда Петра Кандыбы. А в целях профилактики кашля не чурался даже такого средства, как ренкон, иными словами лотосовый чай, который готовил по такому рецепту: растирал корень сырого лотоса длиною около шести сантиметров, к выдавленному соку добавлял немного имбиря и соли. Против насморка употреблял также чай хару.
