Парад-алле - [48]

Мы с рыжим теперь реже разговаривали, потому что слишком многое произошло. И еще, наверное, потому, что между нами осталось гораздо меньше неизвестного. Когда мы находились в одном помещении, чаще просто молча занимались каждый своими хлопотами, но сейчас я пришел по его просьбе.

– Вот это работенки тебе подкинули, – охнул я, глядя на груду блестящих цилиндров.

– На самом деле, я не смогу со всеми разобраться. Сделаю только те, что от ружей, дробовиков, и для револьверов, – в этот момент он тщательно взвешивал порцию пороха на миниатюрных весах. – У меня на «Октябрьской» машинка есть, прибор Сидоренко переделанный, вот ею можно и под калаш закатывать, – Эмиль перевел взгляд на меня. – Принес?

– Да принес, принес.

Я достал из рюкзака три килограммовых пачки селитры для удобрения. По требованию Короля мы ходили за ней на поверхность. Она входит в состав пороха.

– А на «Октябрьской» тебе кто таскал?

– Никто. Там ее другим способом добывают, – рыжий установил пулю в гильзу и после небольшой паузы добавил. – Тебе лучше не знать.

– В смысле?

– Она образуется за несколько лет на дне выгребных ям, если дерьмо вперемешку с трупами хранить, – он посмотрел на меня. – Да-да, все правильно. Потом все это добро надо еще выгрести и дорыться до селитры.

И зачем я только спросил?

– А вы тут трупы отдельно держите, – продолжил он, – так что придется тебя гонять.

– Да уж побегаю, – буркнул я, – ничего страшного.

Нужно было срочно менять тему, пока я не услышал еще что-нибудь познавательное.

– А как ты вообще этому делу научился?

– Был один человек, давно, на «Сибирской». Больше теоретик, конечно, просто книжек начитался, но в его время этого и не надо было уметь. Он после войны постарался свои знания на практике применить, а я пацаном возле него крутился, мне все интересно было, – Эмиль поставил наполненную гильзу на странную дырявую деревяшку со сквозным отверстием внизу, насадил поверх расточенную гайку и стал постукивать киянкой. – Расул его звали, хакас. Веселый дядька был, только голоса слышал. Все говорил, что должен был шаманом стать, поэтому с духами разговаривает. Не сразу поняли, что в том туннеле, где он провода срезал на медь, грибы галлюциногенные росли. Выжгли их потом к чертям, но человека было уже не спасти, он этими спорами не один год дышал и по чуть-чуть, незаметно сходил с ума. Потом увели его эти голоса куда-то. Так и не вернулся.

Руки его, кажется, не нуждались в дополнительных указаниях и делали свою работу четко и слаженно, без единого лишнего движения. Готовый патрон упал в коробку к десятку таких же, а Король взялся отмерять следующую порцию пороха.

– Знаешь, рано или поздно Туз придет за тобой, – сказал он после недолгой паузы.

Это прозвучало зловеще, как будто я продал душу дьяволу и он неизбежно придет забрать меня в ад.

– Я ему что, понравился? – попробовал я отшутиться.

– Да, – ответил Эмиль абсолютно серьезно. – Он сделает тебе предложение, от которого будет очень тяжело отказаться. И мой тебе совет, если все-таки откажешься, сделай это предельно вежливо, – и он улыбнулся первый раз за много дней.

Мне было глубоко плевать на Туза, но если попытка заинтриговать меня заставила его улыбнуться, я был готов подыграть.

– Но если надумаешь принять, лично я тебя за это не осужу, – добавил тихо рыжий и снова принялся за свою монотонную работу, оставив меня наедине с моими вопросами.

Глава 3. Братья

Я вернулся к дозорам на трехсотом, и еще пару раз ходил на поверхность за материалами для Короля. Молодых я больше не водил, сослался на возраст и старые раны, и теперь, если и выходил в группе, то только со Шрамом и его ребятами. Трудно описать чувство легкости, когда идешь в команде профессионалов, и тебе не нужно держать под контролем всю группу, переживать за действия остальных, думать за всех, применять харизму и силу убеждения, чтобы молодые и горячие не наделали глупостей, и вытягивать только своими силами, если что-то идет не так. Когда рядом с тобой люди, которые собаку съели на том, что вы делаете, вы понимаете друг друга без слов, не договариваясь, поступаете оптимально в самых разных ситуациях, и это неописуемо приятно.

Мое безумное приключение закончилось и стало еще одной историей, которую можно рассказать у костра. Не всю, конечно. Есть вещи, которые я не готов ворошить, но они тоже потихоньку покрывались пылью времени, зарастали туннельным мхом и опускались на самое дно души. Мысленно я уже отправил себя на пенсию, пока не произошло событие, которое, как ничто ранее, всколыхнуло жизнь станции.

В один из дней, когда я возвращался из ночного дозора, на станции поднялась суматоха. Спать хотелось чертовски, но оживленность толпы свидетельствовала, что событие было из ряда вон. Центром происходящего был станционный костер. Немного потолкавшись локтями, я увидел, что вокруг по полу разбросаны какие-то листовки. Народ шумел возле них. Кто-то рядом со мной, едва пробежав текст глазами, скомкал бумагу и бросил ее в огонь, а другой, тыча в листок пальцем, показывал написанное товарищам. Я поднял одну листовку и прочел.

“Братья!

Огненный ветер стих. И он не смог испепелить праведных, чистых душой и помыслами, ибо избраны они возвести новое на руинах старого. Возрадуйтесь же, братья! Полночь дала нам новый отсчет. Настало время строить Новый Мир и начать с самых его корней