Папина дочка - [2]

Андреа нравилось играть в школьном оркестре. В прошлом году ее взяли туда флейтисткой — единственную из десятого класса старшей средней школы.[1] Но если Андреа действительно ушла пораньше от Джоан, чтобы встретиться в «убежище» с Робом, и папа узнает об этом, из оркестра ей придется уйти. Раньше мама всегда утверждала, что у Андреа талант обводить папу вокруг пальца. Но последний месяц — с тех пор как кто-то из патрульных доложил папе, что оштрафовал Роба Вестерфилда за превышение скорости, и в машине сидела Андреа — мама этого не говорила.

В тот день папа молчал до конца обеда, а потом спросил Андреа, сколько времени она провела в библиотеке. Она не ответила.

Тогда папа сказал:

— Похоже, у тебя хватает ума понять, что патрульный, выписавший штраф Вестерфилду, доложит мне, что ты каталась с этим парнем. Андреа, Роб — не просто богатый избалованный мальчишка. Он — негодяй до мозга костей. И когда он разобьется, гоняя на своей машине, я хочу, чтобы тебя там не было. Я категорически запрещаю тебе видеться с ним.

Место тайных встреч находилось в гараже, за огромным особняком старой миссис Вестерфилд, бабушки Роба, в котором та жила каждое лето. Гараж был все время открыт, и иногда Андреа с друзьями забирались туда и курили. Несколько раз, когда Андреа приходилось присматривать за Элли, она брала сестру с собой. Первый раз подруги очень разозлились на Андреа, но та отрезала: «Элли — хороший ребенок. Она не ябеда». Девочка просто расцвела при этих словах. Жаль только, Андреа так и не дала ей сделать ни одной затяжки.

Элли была уверена, что Андреа ушла от Джоан, чтобы встретиться с Робом Вестерфилдом, слышала, как она вчера говорила с ним по телефону. К концу разговора Андреа чуть ли не рыдала. «Я сказала Робу, что пойду на дискотеку с Полом, — объяснила она, — и он разозлился на меня».

Элли размышляла об этом разговоре, доедая кукурузные хлопья и допивая сок. Папа с чашкой кофе стоял у плиты. Мама снова беззвучно рыдала.

Наконец, первый раз за это утро, папа обратил внимание на Элли.

— Элли, тебе пора в школу. В час я за тобой заеду.

— Можно я на минутку выйду на улицу?

— Иди. Только не убегай далеко от дома.

Элли взяла куртку и выбежала на улицу. Было пятнадцатое ноября. Мокрые листья хлюпали под ногами. Небо затянули тяжелые тучи. Похоже, снова собирался дождь. Как же Элли хотела, чтобы они вернулись в Ирвингтон! Здесь так тоскливо: кроме их дома на этой дороге стоял только дом миссис Хилмер.

Папе нравилось жить в Ирвингтоне, но они перебрались сюда, потому что мама хотела дом попросторней, с большим участком. Это оказалось возможным, если они переедут подальше — в Вестчестер, городок, который пока еще не стал пригородом Нью-Йорка.

Когда папа говорил, что скучает по Ирвингтону, где он вырос и где они жили до того, как два года назад переехали сюда, мама всегда начинала расхваливать их новый дом. Папа возражал, что в Ирвингтоне у них был прекрасный вид на Гудзон и мост Таппан-Зи, и ему (папе) не приходилось ехать за пять миль, чтобы купить газету или хлеба.

Их участок густо зарос деревьями. Огромный особняк Вестерфилдов располагался прямо за домом, но идти туда приходилось через лес. Бросив взгляд на окно кухни и убедившись, что ее никто не видит, Элли помчалась через заросли.

Минут за пять она добралась до просвета и побежала по полю, за которым начинались владения Вестерфилдов. Чувствуя себя все более и более одинокой, Элли проскочила подъездную дорожку и стала огибать особняк — маленькая фигурка на фоне растущих теней надвигающейся грозы.

Вот и боковая дверь в гараж — та, которая всегда незакрыта. Ручка поддавалась с трудом. Наконец дверь открылась, и Элли вступила в полумрак «убежища».

Гараж был огромен: в нем могло разместиться четыре автомобиля, но на осень миссис Вестерфилд оставила там только свою машину. Андреа с подругами принесли в гараж одеяла, чтобы было на чем устроиться, когда они собирались. Сидели они всегда на одном и том же месте, за машиной в дальнем конце гаража, так, чтобы через окно их не было видно. Элли знала: если Андреа здесь — там она и прячется.

Внезапно, не пойми с чего, Элли стало страшно. Теперь она уже не бежала — ноги приходилось буквально заставлять идти в дальний конец гаража. И тут она увидела то, что искала: из-за машины белел кусочек одеяла. Андреа здесь! Ни она, ни ее подруги ни за что бы ни бросили одеяло: уходя, они всегда сворачивали их и прятали в чулане с чистящими средствами и метлами.

— Андреа. — Элли побежала, тихо окликая Андреа по имени, так, чтобы та не испугалась. Но, похоже, сестра спала.

Да, точно. Несмотря на полумрак гаража, Элли различила длинные волосы Андреа, выбившиеся из-под одеяла.

— Андреа, это я. — Элли бухнулась на колени возле сестры и сдернула с ее лица одеяло.

На Андреа была надета маска, страшная резиновая маска чудовища, вся какая-то отвратительная и липкая. Элли протянула руку, чтобы сдернуть ее с лица сестры, и пальцы девочки вошли в зияющую рану во лбу Андреа. Элли отшатнулась, в ужасе глядя на расплывающееся по синим брюкам кровавое пятно.

И тут она услышала в темноте гаража чье-то тяжелое, хриплое, свистящее дыхание, переходящее в высокий, лающий смех.