Пансионат - [3]

Фасад здания открывался в сторону живописной долины, где зимой торили трассы лыжники, а летом топтали тропы любители цветов и уединения.

В общем, это было неплохое местечко для отдыха, но отдыха аскетичного, непритязательного. Нет, разумеется, никто из постояльцев не питался тут акридами и диким медом, номера были комфортными, белье — хрустящим. Но в этом пансионате не культивировались новомодные развлечения вроде атлетических игр и залов имитации ощущений, не в обычае были танцевальные марафоны, карнавалы и тому подобное. И всегда ощущался недостаток женского общества. Да и то сказать: какой веселой, хорошенькой женщине придет в голову закопаться в эту глушь, где некому оценить по достоинству особо модный покрой рукава или пикантные прозрачные вставочки на лифе. На свете достаточно куда более привлекательных местечек: Райский Берег, Алмазные Пески, Пальмовый Остров… Так что бывала в «Лебеде» публика либо случайная, либо ищущая подлинной тишины.

И в этой чистой, звенящей тишине пылали в огромном небе две луны спутницы Теры — Геа и Земьяу отбрасывая на колючий снег резкие двойные тени.

Посреди озера чернел островок, нагромождение титанических глыб развалины древнего капища. Над развалинами высился каменный идол, злобный взор которого свирепо и неусыпно следил за жизнью пансионата. По ночам глаза идола, сделанные из огромных драгоценных камней, жутко мерцали во мраке красноватым огнем.

Столь зловещая фигура не могла не породить легенд — и легенды имелись в избытке. Рассказывали, к примеру, что некие молодые люди в гордыне и отваге вознамерились завладеть сверкающими глазами идола. Отправились они на островок среди ясного дня, и больше их, конечно, никто не видел. Через трое суток к берегу прибило лодку, в которой бездыханным лежал один из искателей сокровищ. Легенда утверждает, что глаза дерзкого юноши были вырваны из глазниц.

Приходится признать несколько странным, что такое романтическое уединенное местечко не пользовалось успехом у Творцов-писателей и художников. Скорее всего дело в том, что тишиной и одиночеством Творцы в полной мере удовлетворялись в четырех стенах кабинетов, студий, мансард. Поэтому отдыхать они предпочитали там же, где и молодые хорошенькие женщины, — на Райском Берегу например. А о том, чтобы здесь работать, и речи быть не могло: кто же работает в отрыве от посещений Дворца, в глухой изоляции от ежедневных слухов, сплетен, событий? Чего доброго, пока ты здесь будешь глядеть в красные глаза идола, там тебя кто-нибудь, в чем-нибудь, как-нибудь да и обскачет. Приезжаешь — здрастье: Ядрон уже в Совете Десяти, двадцатилетней давности занудный роман Тэсси идет миллионным тиражом, Госп выбил себе персональную выставку, а Реджел отхватил выгодный заказ на многометровую статую Морехода в гавани. А тебе — шиш и соболезнования. Так что никто из Творцов не любил надолго отрываться от жизни коллектива.

И вот теперь, наблюдая суету коллег в административном корпусе пансионата, Тиль не знал, что и подумать. Или мир перевернулся, или в «Лебеде» организован нелегальный фестиваль искусств с раздачей призов точно по количеству участников, или… прав Дан и что-то тут нечисто.

В прохладном полумраке ресторанного зала одиноко маялся старенький безобидный критик Тук, изнывая без компании. Остальные Творцы уже успели оценить класс обслуживания и обедали в номерах. Ловко увернувшись от жаждущего поговорить критика, друзья перекусили у буфетной стойки и отправились обживать отведенные им комнаты.

Дану путевку выписали не только без возражений, а прямо-таки с неестественным гостеприимством. Поселили их по-соседству. Тиль принялся раскладывать вещи и беседовать с непривычно официальной горничной. Девушка отвечала неохотно. Дан лишь заглянул в свою комнату, бросил там сумку и вошел к другу. Он попытался разговорить горничную с помощью самой обаятельной из имеющихся в его богатом арсенале улыбок, но девушка окинула поэта холодным профессиональным взглядом и удалилась.

— Бр-р-р! — поежился Тиль. — Ну и персонал они подобрали, ну и лапушек!

Дан медленно поднес сложенные в щепоть пальцы к носу и замер, словно прислушиваясь. Глаза его заискрились.

— Чувствуешь?

— Нет, — почему-то перепугался Тиль. — А что? Духи хорошие?

— Ка-кие духи… пахнет от этой «лапушки», как в клинике, асептиками…

— Ну и что? Они же тут тоже дезинфекцию проводят.

— Нет, не то. Головой ручаюсь — эта девушка медиколог со стажем. Запашок такой годами приобретается, его никакими духами не вытравишь.

— А ну тебя, — разозлился Тиль. — Понравилась девушка — так и скажи. Ничего, у тебя еще месяц впереди, успеешь растопить эту ледышку.

Но Дан почему-то не возрадовался такой перспективе, а только сказал:

— Ну ты устраивайся, а я пойду погуляю.

В коридоре Дан едва успел уступить дорогу разъяренному Ядрону, который мчался в дирекцию со строго определенной целью — скандалить. У почтенного метра имелись веские основания для ярости: прибывший на полчаса раньше скульптор Реджел захватил последний «люкс» на солнечной стороне.

Тиль, наблюдавший эту сцену в открытую дверь, посмотрел вслед Ядрону, досадливо нахмурился и дал себе торжественное обещание не раздражаться, быть всем довольным и изо всех сил отдыхать.