Пансион благородных убийц - [10]

Девочка продолжала хмуриться, и мисс Вернон придумала, как отвлечь ее:

– Возьми-ка эту тетрадь и после чая отнеси ее мистеру Чемберсу. Это словно бы наследство его сестры, и мы должны вернуть ее. Я хотела сделать это сама, но тебе пойдет на пользу небольшая прогулка.

Бет тут же воспряла духом – девочкам нечасто позволяли отлучаться из пансиона без сопровождения миссис Рэйвенси, мисс Вернон или одной из дам-попечительниц.

– Я обещала помочь миссис Пиркс с мясным пирогом, которым мы будем ужинать. Можно, я отнесу тетрадь после завтрака?

– Разумеется, дорогая, не думаю, что здесь нужна спешка, а вот если мы останемся без пирога, ни одна из нас не сможет уснуть, так и будем вертеться от голода на своих кроватях!

Мисс Вернон обрадовалась, увидев, как повеселело лицо девочки, когда она представила себе эту картину.

– А теперь возьми тетрадь и ступай, попроси миссис Пиркс дать мне немного клея. Я хочу вернуть обоям первозданный вид.

– Вы не сохраните этот тайник для себя? Вы могли бы хранить там свой дневник.

– Нет, Бет, мне это ни к чему. Я надеюсь, в этом доме никто не станет читать чужие дневники, даже если они будут лежать на видном месте.

Бет тут же заверила своего дорогого друга, что именно так и обстоят дела, и умчалась, захватив с собой тетрадь миссис Чемберс.

Мисс Вернон продолжила заниматься своей комнатой и очень скоро перестала думать о миссис Чемберс и ее причудах.

А Бет зашла в свою комнату, чтобы оставить там дневник и надеть фартук – помощь на кухне требует аккуратности, особенно если двигаться так стремительно и порой неловко, как тринадцатилетняя девочка.

У окна сидела с шитьем Бланш, самая старшая из учениц, привлекательная темноволосая девушка с узким смуглым лицом.

– Что это у тебя? – спросила она, увидев, что Бет небрежно положила на столик тетрадь, полученную от мисс Вернон.

– Мисс Вернон нашла в своей комнате дневник старой экономки, миссис Чемберс. Я должна отнести его аптекарю, сделаю это после завтрака, – нехотя пояснила Бет, недолюбливавшая Бланш и ее подругу Полли.

– И что же в этом дневнике? Любовные письма? – ожидаемо спросила Бланш, ее тонкие губы сложились в усмешку.

– Ничего интересного! – отрезала Бет. – Старые рецепты, списки гостей, которые приезжали на балы и обеды в тот дом, где жила миссис Чемберс, и прочая подобная ерунда.

– Действительно, ничего интересного. – И Бланш снова склонилась над шитьем.

Бет завязала ленты фартука и покинула комнату, сожалея, что ей придется жить вместе с такой высокомерной и насмешливой девицей, как Бланш. На лестнице девочка встретила Полли Клифтон, поднимавшуюся поболтать с подругой. В руках Полли держала корзинку с вишней, из которой должна была извлечь косточки – все ученицы в школе должны были трудиться даже летом, если уж не смогли улизнуть из пансиона на каникулы.

– Опять слоняешься без дела по дому, пристаешь к мисс Вернон? – фыркнула Полли.

Бет окинула неприязненным взглядом полную фигурку девушки и надула щеки, передразнивая ее:

– Зато я не сплетничаю, как некоторые, и не выглядываю из окна, когда мимо проходит доктор Сайкс!

– Ах ты, маленькая дрянь! – Полли покраснела, светло-голубые глаза под белесыми ресницами угрожающе сощурились. – Если б не эта вишня, оттаскала бы тебя за волосы! Но я еще успею это сделать вечером!

Ничуть не напуганная угрозой, Бет показала ей язык и помчалась вниз по лестнице – ворчание миссис Пиркс, заждавшейся помощницы, уже слышалось из кухни.

6

– Может, вы потрудитесь объяснить мне, кто прислал это письмо и что мне с ним теперь делать? – Мистер Рассел приподнялся в своем кресле и сердито перебросил письмо через стол своему собеседнику.

Мужчина торопливо развернул лист дешевой бумаги. По мере того как он читал послание, вытянутое лицо его бледнело:

«Многоуважаемый мистер Рассел! Возможно, вы беспокоились о том, где находятся записи миссис Чемберс, касающиеся ее пребывания в вашем доме в то время, когда умер ваш дорогой батюшка.

Спешу вас заверить, эти драгоценные листочки находятся в надежных руках и никогда не станут достоянием других людей, если вы проявите ту же доброту, что прежде выказали в отношении миссис Чемберс. Три тысячи фунтов кажутся мне необременительной суммой по сравнению с полученным вами наследством, не так ли?

Деньги надлежит оставить в заброшенном складе, во дворе известного вам дома на Кинг-стрит. Слева от входа стоит старый сундук с оторванной крышкой, в котором можно оставить ваш дар не позднее будущего вторника. В противном случае мне придется придумать, как поступить с этими записями. Надеюсь на ваше благоразумие и добросердечие».

– Боже мой! Кто это написал? – Мужчина бросил письмо на стол, словно оно жгло ему руки.

– Это я бы хотел узнать у вас! – Мистер Рассел ударил кулаком по столу, и старый дуб протяжно застонал, возмущенный таким обращением. – Вы написали мне два дня назад, что вам удалось достать дневник старухи и наши опасения были беспочвенны. И что я вижу теперь? Уж не вам ли захотелось вытянуть из меня еще три тысячи? Имейте в виду, я не стану вам платить!

– Помилуйте, мистер Рассел! – Обвиняемый замахал руками, отрицая даже возможность подобного предположения. – Разве я поступил бы так низко по отношению к вам? Мы старые друзья, а между друзьями должно царить доверие.