Паноптикум мотыльков - [58]

Если она сейчас не допустит реальности происходящего с ней, то разум лопнет подобно раздувшемуся мыльному пузырю. Еще мгновение, и она сойдет с ума…

— Я знал, что ты безумно боишься пауков, поэтому сотворил их, чтобы удержать тебя рядом.

София вздрогнула, мысленно благодаря Гая за помощь. Хотя бы одна тайна перестала быть таковой.

— А что происходит с другими? Они стали похожи на героев дешевых комиксов.

— Я не могу запретить стражам развлекаться! Они ждали без малого двадцать лет, когда в одном месте соберутся семеро глупцов. Хочешь узнать, каким было нынешнее утро твоего внезапно воскресшего любовника? О! Фантазиям Люксурия может позавидовать любой режиссер порнографических мелодрам.

У женщины сверкнули глаза. Гай, заметив ее реакцию, удовлетворенно улыбнулся

— Он провел эту ночь с тобой, моя принцесса. О, не бойся! Никакого расслоения личности не произошло. Люксурия Великолепный примерил на себя образ рыжеволосой зеленоглазой красавицы, любезно согласившейся простить предателя. Он подарил раскаивающемуся негодяю самые сладкие мгновения в его жизни. Сгорая от неистового желания, Кирилл всю ночь напролет занимался любовью со служителем Похоти. Каков конфуз, очнувшись он увидел в своих объятиях разомлевшую матушку Катрину. Стареющая нимфоманка пообещала сладкому мальчику очередную игрушку. Но, должен признаться — мечта Кирилла о новой Инфинити вряд ли осуществится.

— Невероятно…

— Куда более! Дальше еще веселее! Обманщики сменились, пробил звездный час моей фаворитки, избалованного белокурого ангела. Надменный и хладнокровный страж Гордыни- Супербия потеснила насытившегося сластолюбца.

Устами Кирилла она истерла в пыль вознесшееся до небес самомнение мадам Лешер. Несколько простых и правдивых слов, словно замок на песке разрушили возводимую годами хрустальную империю.

— Каких слов?

— Которые он должен был сказать очень давно, которые крутились на языке чуть ли не каждый день. И лишь Супербия, овладев им на время, материализовала их.

София закрыла глаза и увидела, как Кирилл, присел на край кровати, где на подушках раскинулась томная Катрин, взял женщину за руку и, поднесся к губам, произнес.

— Спасибо тебе, дорогая. Знаешь, ты способна купить все, кроме собственной молодости и искренности моих чувств.

Немедленно встал и покинул ее спальню.

— И это все ее наказание? — недоуменно спросила София.

— О! Да ты жестока. Неужели ревнуешь? Нет, конечно. Позволим светловолосому ангелу немного поразвлечься. Сейчас брошенная и униженная Катрина мечется по опустевшему отелю в поисках живой души, мечтая излить яд, переполняющий ее. Но гордячке не дано видеть нас. Она заперта в отеле, словно в камере одиночке. Очень скоро ядовитые зубы вонзятся в собственное взлелеянное тело. Змея, пожирающая свой хвост — классический Уроборос катается по этажам Роял Парка.

— Не плохо. Но остаются еще двое, высокий пожилой мужчина и маленькая, затюканная жизнью особа. Что будет с ними?

— А с ними все плохое уже произошло. И очень давно. Осталось лишь исправить ошибки.

— Хочешь сказать, что эти… существа, злобный старик в пенсне и моя учительница пения, оставили их в покое?

— Да, на время. Кстати — не стоит видеть в моих гостях лишь зло. Они призваны следить за порядком. Пресекать излишние эмоциональные проявления, так сказать. Стоит господину Коппельмауеру и его бывшей невесте фрау Грюнберг не оценить подарка судьбы, позволившего им встретиться, второго шанса им никто не предоставит!

София поникла головой. Одни загадки разгадываются, но на их месте рождаются другие. И так до бесконечности.

Она взглянула на Гая, который вновь вернулся к написанию письма.

— Сейчас ты спросишь, почему я использую старинное перо. Отвечу — привычка. Чувство единения с человеком, к которому обращаешься. Мелодичный скрип пера по бумаге. Капля чернил, ненароком упавшая, словно слеза….

— Романтично.

— Наш мир держится на мелочах, девочка. На иллюзиях, на культивируемых ритуалах. На привычках, традициях… Нематериальное куда прочнее.

— Кому предназначено это письмо, если не секрет?

Гай, отложив перо в сторону, осторожно закрыл маленькую хрустальную чернильницу.

— Тому, которого больше нет со мной. Не смущайся! Я не собираюсь запутывать тебя еще больше.

Я пишу другу, который без малого десять лет меня таковым не считает.

Предвижу следующий вопрос.

Я скучаю по нему.

Софии некоторое время молчала, потом поднялась с кресла и направилась к выходу.

В дверях остановилась

— Скажи, тот старик на палубе. Это был ты?

Гай ответил, не отрываясь от письма.

— Кстати я неплохо повеселился на студенческой вечеринке. Хорошая традиция праздновать окончание сессии под звездами, посреди Лемана.

— Не сомневаюсь…

Войдя в свою комнату, София сразу направилась к постели и, зарывшись в норку под одеяло, заплакала. Ее рука скользнув под подушку, вытащила на свет мятый платок из черного щелка.

Ночной кошмар всплыл в памяти…

Он уверял, что близость с потусторонним существом мне пригрезилась? НЕТ. Сначала следы на теле. Теперь забытый платок.

Успокоившаяся на время боль вновь скрутила ее тело.

А сердце билось все сильнее. И безнадежнее. Глупее ситуации не придумать.