Паноптикум - [85]

[27]впервые встретил индейцев племени ленапе в 1609 году. Название «Манхэттен» произошло от их слова, означающего «большой остров», каким Манхэттен был тогда, да остается и сейчас. Ленапе были искусными стрелками из лука и охотниками, они верили, что по Млечному Пути, который они называли Звездной Дорогой, души умерших отправляются в загробный мир куда-то на небеса.

Бек стал отшельником вскоре после смерти жены, бросив свою маленькую ферму на произвол судьбы. Его овец и коз разобрали соседи, а из цыплят выросли одичавшие куры, чьих потомков Беку случалось встречать и в лесу. Его жена заботилась о цыплятах и пускала их в дом во время непогоды, а их потомкам приходилось выживать в дикой местности после того, как ее, молодую и здоровую, сразила неожиданная болезнь, которая за каких-то две недели свела ее в могилу.

– Я и не знал, что вы были женаты, – сказал я. – Сочувствую вам.

– А что ты знаешь? – пробормотал Бек.

– Похоже, очень мало. Буду рад, если вы вразумите меня.

Голландец расхохотался.

– Ты обратился не по адресу.

– Скажите, а вы сожалеете об этом?

– О ее болезни? Ты что, идиот? Конечно, сожалею. Стояли холода, а наш дом плохо отапливался. Выразить невозможно, как я об этом сожалею. Если бы я был богат, то она, может, и не заболела.

Я помотал головой и объяснил, что я имел в виду, жалеет ли он о том, что женился, и о своей любви, доставившей ему такую боль. Он уставился на меня.

– Ты спрашиваешь, лучше ли мне было бы, если бы я не встретил свою жену, не женился и не потерял ее? Я тебе вот что скажу: один день с ней был лучше, чем вся жизнь без нее.

Меня поразило, с каким чувством он это произнес. Я не ожидал такого от этого грубоватого человека. Мы помолчали, думая каждый о своем. Неожиданно стайка птиц – по-моему, перепелок – выпорхнула из-за кустов, и мы оба испуганно повернулись, словно ожидая увидеть привидение. Я повторил уже высказывавшееся мной мнение, что духи обитают с нами рядом.

– Ничего против них не имею. Буду счастлив, если они примутся ходить за мной по пятам, – сказал Бек, наблюдая за птицами, улепетывающими в папоротники.

Когда я собрался уходить, он поздравил меня.

– С чем это? – удивился я.

– С тем, что ты способен на человеческие чувства.

Я пошел домой берегом реки. У меня было странное чувство, что, став друзьями, мы с отшельником тут же распрощались навсегда. Может быть, поэтому он и поделился со мной сокровенными подробностями своей жизни, чтобы хоть кто-то о них знал. На земле я заметил следы, и по моей спине пробежал холодок. Возможно, птиц спугнул не бестелесный призрак, а какой-то вполне осязаемый вурдалак из плоти и крови. Митс тут же взял след и провел меня по нему до Старой Почтовой дороги. Что касается птиц, то они оказались не куропатками, а одичавшими курами, прятавшимися в подлеске. На дороге я заметил свежие следы лошади. Было похоже, что здесь только что побывали. Вряд ли это было совпадением. Я подумал, что, может быть, кто-то следил за мной. Это было странно – и, главное, по какой причине?

На следующий день я не мог избавиться от непонятного чувства, охватившего меня после прощания с Беком. Я подумал, не осталось ли во мне что-то от способности читать чужие мысли и угадывать будущее, которой я обладал в детстве. Возможно, это чувство появилось у меня не напрасно, и Беку угрожает опасность. Я не мог так это оставить и немедленно отправился в лес, даже не взяв с собой Митса. У меня возникло чувство, доходившее чуть ли не до паники, что я до сих пор превратно понимал смысл жизни и окружающий мир. Я был уверен, что выбросил на ветер значительную часть своей жизни. Только сейчас до меня дошел смысл того, что сказал отшельник: о любви невозможно сожалеть. Мне хотелось поблагодарить его за откровенность, с какой он говорил.

Я решил, что не буду больше сопротивляться любви, я отдамся ей, и пусть она несет меня, как река.

Бека не было ни на одном из его излюбленных рыболовных мест. Я покричал ему, но не получил ответа и пошел к его хижине. В костровище были холодные обугленные сучья. В воздухе пахло серой. На земле валялась оловянная тарелка, над поляной висела тишина, нарушаемая лишь воркованием голубей. Я понял, что был прав: мы действительно простились с ним навсегда. Я знал, что люди раскрывают всю правду в двух случаях: когда стремятся поделиться знанием, которое им не под силу нести в одиночку, и когда хотят, чтобы оно не было утрачено. Я навсегда запомню, какой доброй была его жена, бравшая цыплят домой в непогоду, и какие глубокие чувства он испытывал, словно все еще был молодым влюбленным.

Я нашел его среди папоротников. Он лежал лицом вниз и был забрызган грязью. На нем было только его длинное исподнее, ноги были босы. Я никогда не видел его без обуви. Очевидно, кто-то застал его врасплох, когда он спал. Земля вокруг была в крови – череп Бека раскроили лопатой или дубиной. Я перевернул его. Он окоченел – значит, был мертв уже довольно долгое время. Возможно, его убили вскоре после того, как я ушел. Когда я накануне обнаружил следы, мне показалось, что они ведут через поля в сторону, но, похоже, я ошибся: они вели к жилищу отшельника. Наверное, всадник ждал, пока я уйду, чтобы нагрянуть под покровом ночи.