Панночка - [4]

Хома-а?

Философ(мотает головой). А? А?

Звуки. А? А? А? Крапива или петрушка? Ах ты наша душка! Защекочем, защекочем! Зацелуем, зацелуем! Взыграл коник! Цок-цок-цок!..

Философ. Что это говорит отовсюду?

Старуха(басом). Отовсюду! Говорит! Говорит!

Звуки. Говорим! Говорим, ой, какой парень! Ай-яй-яй!

Философ. Что это отовсюду говорит со мной и дразнится? И зовет меня!

Звуки. Это все тебя зовет. Все тебя и зовет. Вот! Вот что увидишь, то и зовет!

Философ. Что это с землей нашей православной! Неужто вся она живая и в голосах зовущих и дразнящих?

Звуки. А вот так вот! Чтоб ты знал! А чтоб знал, такой-сякой! А то ишь какой! Поскачи-поскачи полетай-полетай, а ну-ка прыгни вот так вот вот умница вот и молодец!

Философ. Что это… Что это звенит, и поет, и плещется, и вытягивает всю мою душу! И не можно вынести этой сладости православному человеку. Страшно душе это счастье, и не можно очам человеческим зреть живое это в тумане кипящее… что это? что это со мной?

Звуки. С тобой с тобой с тобой с тобой ку-ку!

Философ. Что это, что это целует меня и почему?

Звуки. А потому, а потому! Вот! Вот! Вот! И я! И я! Не толкайтесь. И я! Я! (Детский плач.) Не плачь, не плачь, поцелуй его тоже, поцелуй… (Детский смех.) Колючий дядько? (Детский смех и лепет.) Дядько большой колючий! Вот мы его зацелуем! Вот мы его защекочем!

Философ. Господи, не дай разорваться сердцу!

Старуха(басом). Ух! Ух! (Пришпорила Философа.)

Звуки. Ах какой ах какой бояка бояка забодаем забодаем! Вот тебе! (Плеск воды, смех.)

Философ(утирает лицо). Что это балуется и плещется в очи молоком ли, брызгами…

Звуки. Умой свое личико умой свое личико! Будешь умытый, ах, какой умытый, беленький, ну погляди на него, во-он он беленький… (Детский смех и лепет.)

Философ. Господи, живое все… и балуется… и глядит… и зовет… все везде смеется и целует… Вся земля твоя. Господи! (Умильно.) Отче наш!

Старуха(басом, дико). Наш Отче! Отче!

Философ. Отче наш! Иже еси на небесех!

Старуха. На небесех! Отче еси еси! Ух!

Философ. Отче!!! Сбивает меня проклятая ведьма и путает мои слова к Тебе! Не дай, не дай ей слова!

Звуки. Ах, какой! Ах, какой! Ишь, какой! Ему дай, а ей не дай! Дай! Дай! Дай!

Философ. Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое…

Старуха. Будет! Да! Твое! святится! да! на! небесах! если ниже! наш! отче! Наш! Наш!

Философ. Ну ладно же, проклятая ведьма! (Твердо, кричит.) Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящий Его. Яко исчезает дым, да исчезнут; яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих Бога и знаменующихся крестным знамением!

Философ осеняет себя крестом, и Ведьма сваливается с него, глухо охнув. В тот же миг Философ ловко вскакивает ей на спину.

Звуки. Вскочил, вскочил, горит весь, пылает как страшно, как страшен силач ужасен огнищем пыхает такую нежную такой страшный ай ай ай… Он спалит спалит нежную… Раскалился силач, жаром жжет, жуть, жить…

Философ(скачет на Старухе, колотит ее палкой). Ага, проклятая ведьма! Поскачи, поскачи! Повози лихого козака!

Старуха. Ох мне! Ох мне! Ох мне!

Философ. Веселей, бабуля! Давай, давай, неси козака! гулять козак желает, кровь взыграла в жилах, ну, живей, мой коник, чтоб ветер в ушах свистел! (Бьет ее.)

Старуха(скачет). Ох мне! Ох мне! Ух! Ух! Чух! Чух! Чух! Крыда! Эхан! Сноха! Сгинь! Сгинь! Сгинь-сгинь!

Философ. Не слышу твоих черных слов, ведьма! Гуляй, гуляй, мой конь!

Старуха. Гулла-Гилла, сгинь! сгинь! Гилла-Магал, сгинь-сгинь! (Голос нежнеет, пока не станет совсем девичьим, страдающим.) Сгинь, сгинь, сги… сги… Ох, как же больно, больно мне. Ох, не могу больше! (Оба валятся на землю, раскатились. Философ отползает подальше. Панночка тянет к нему руки с мольбой.) Больно ведь, больно!

Философ(дрожит). Больно… больно…

Панночка. Ах, загнал… загнал… не жалко ему, не жалко.

Философ. Загнал… загнал…

Панночка. Загнал… попить… пить… пить мне… загнал… пожег всю… всю меня… больно… изжег… попить… хоть капельку… загнал… боль…

Философ(хватается за горло). Загнал… Попить… (Убегает.)

КАРТИНА ТРЕТЬЯ ЛЮДИ ДНЕМ

Двор сотникова дома. Вбегает Философ. Жадно пьет, так долго пьет, что странно становится, куда это в него столько в одного? Напившись, обливает голову, весь облился, отряхивается, летят брызги.

Философ. Боже ж мой… боже ж мой… может ведь такая дрянная напасть рухнуть на человека. И ведь рухнет же, и не как-нибудь, а прямехонько на загривок, и вцепится лютой хваткой, и еще так ловко усядется, и пошел скакать человек: будто бешеный конь, только что не ржет. (Ощупывает шею.) Нет, не можно человеку терпеть такое нападение на свою природу и исполнять скачки на потеху всему миру… Что останется от козака, если шея у него гудит, будто он вол подъяремный пропахал поле, а душа и того хуже… лепечет, и плачет, и смеется безо всякой разумной причины, и сладость, и тошнота в ней намешались, и вот-вот лопнет козацкое сердце… Однако ж пора и улепетывать с этих мест, коли тут такие чудеса водятся. (Хочет уйти.)

Входит Хвеська.

Хвеська. Ах, пан Философ! А вы уже проснулись!

Философ. А? Кто тут? Чего тебе?

Хвеська