Паника - [76]

Чем дольше она жила вдали от «Свежих Сосен», тем больше убеждалась – она никогда, никогда в жизни туда не вернется. Ее место было здесь или в каком-то подобном доме – где просторно и нет любопытных соседей, никаких криков, никаких бьющихся бутылок и никаких людей, слушающих музыку ночь напролет. Ее место было рядом с животными, большими деревьями и этим запахом свежего сена и навоза, который почему-то не был таким уж неприятным. Удивительно, как она любила осматривать хозяйство, вычищать птичьи клетки, расчесывать лошадей и даже подметать в конюшне.

Удивительным было еще и то, как хорошо было чувствовать себя нужной. Теперь Хезер верила в то, что сказала ей Энн. Энн заботилась о ней. Возможно, даже любила ее немного.

А это все меняло.

До финального испытания осталось три дня. Теперь, когда Хезер знала, как все пройдет – что она придет, только чтобы тут же проиграть Доджу в первом раунде Поединка, – она почувствовала невероятное облегчение. Первое, что она собиралась сделать с деньгами, – это купить Лили новый велосипед, на который она глазела во время их поездки в торговый центр.

Нет. Сначала она отдаст деньги Энн, а уже потом купит велосипед.

А потом, возможно, она купит себе хорошенький сарафан и кожаные сандалии на ремешках. Что-то красивое, что она наденет, когда, наконец, наберется храбрости и поговорит с Бишопом. Если наберется.

Хезер уснула, и ей снился Бишоп. Он стоял вместе с ней на краю водонапорной башни и говорил ей прыгать, прыгать. Ниже – гораздо ниже – был бурный поток воды, испещренный яркими белыми огнями. Они, как немигающие глаза, были будто приклеены посреди этой черной воды. Он говорил Хезер, чтобы она не боялась, а она не хотела говорить ему, что испытывает настолько сильный ужас, что не может даже двинуться.

Потом там появился Додж.

– Как ты собираешься выиграть, если ты боишься прыгнуть? – повторял он.

Неожиданно Бишоп исчез, и металлический выступ под ее ногами превратился в деревянный, наполовину сгнивший и неустойчивый. Бум. Додж махал бейсбольной битой, разбивая деревяшку и отправляя в воду ливень из щепок. Бум.

– Прыгай, Хезер. – Бум. – Прыгай.

– Хезер!

Хезер проснулась от двойного ощущения – Лили шептала ее имя, стоя между их кроватями, и, как эхо, голос с улицы звал ее по имени.

– Хезер Линн! – послышался голос. Бум. Удар кулаком по двери. – Спускайся! Спускайся сюда, мне нужно с тобой поговорить.

– Мама, – сказала Лили, как раз когда Хезер обрела голос. Глаза Лили расширились.

– Иди в кровать, Лили, – сказала Хезер. Она тут же проснулась и посмотрела в телефон: 1:13 ночи. В коридоре виднелся небольшой кусочек света из-под двери комнаты Энн. Хезер слышала шорох простынь. Значит, она тоже проснулась.

Продолжался стук и приглушенные крики: «Хезер! Я знаю, что ты здесь. Ты будешь игнорировать собственную мать?» Хезер не нужно было даже походить к двери, чтобы понять, что Криста пьяна.

Свет на крыльце был включен. Когда она открыла дверь, ее мама стояла, приложив одну руку к глазам, будто закрываясь от солнца. Выглядела она ужасно. Ее волосы вились, у футболки был такой глубокий вырез, что Хезер видела все морщины на ее декольте и белые полумесяцы от бикини, джинсы с пятнами, огромные каблуки. Ей было тяжело стоять на одном месте, и она делала небольшие шажки, чтобы сохранять равновесие.

– Какого черта ты тут делаешь?

– Что я здесь делаю? – ее язык заплетался. – А ты-то что здесь делаешь?

– Уходи. – Хезер шагнула на крыльцо, обнимая себя. – Ты не имеешь права приходить сюда. Не имеешь права приходить сюда в таком виде.

– Права? У меня на все есть право. – Криста сделала неуверенный шаг вперед, пытаясь пройти мимо Хезер. Но та загородила ей путь, впервые радуясь своему преимуществу в росте. Криста начала кричать: – Лили! Лили Энн! Где ты, малышка?

– Прекрати. – Хезер попыталась схватить Кристу за плечи, но та отшатнулась от нее, ударяя ее по руке.

– Что происходит? – Позади них возникла Энн, моргая. На ней был старый халат. – Хезер, все в порядке?

– Ты! – Криста сделала два шага перед Хезер, прежде чем та успела ее остановить. – Ты украла моих деточек! – Она покачивалась на каблуках. – Ты чертова стерва, я тебя…

– Мама, перестань! – Хезер крепко себя обняла, стараясь не показывать эмоции и избежать скандала.

Энн сказала:

– Ладно, давайте успокоимся, давайте все успокоимся. – Ее руки были подняты вверх, будто она пыталась утихомирить Кристу.

– Мне не нужно успокаиваться…

– Мама, прекрати!

– Уйди с дороги…

– Успокойтесь, успокойтесь.

Затем из темноты послышался чей-то голос:

– В чем дело? – Фонарик включился тогда же, когда выключился свет на крыльце. Он подсветил их все по очереди, как указующий перст. Из темноты кто-то вышел, поднялся по лестнице, когда свет на крыльце, реагируя на движение, снова включился. Все остальные тут же замерли. Хезер забыла, что в лесу была припаркована патрульная машина. Полицейский часто моргал, будто только что проснулся.

– Дело в том, – начала Криста, – что у этой женщины мои деточки. Она их украла.

Полицейский ритмично двигал челюстью, будто бы жевал жвачку. Он перевел взгляд с Кристы на Хезер, затем на Энн, потом снова на Кристу. Его челюсть двигала влево-вправо. Хезер задержала дыхание.