Пандемоний - [107]

— Нам придется все начать с самого начала, — продолжал я. — Папы больше нет в живых, а мать слишком стара, чтобы все сделать самой. Мне требуется помощь, твоя и Амры.

Лью нахмурился.

— Это ты о чем?

— Я не могу долго оставаться здесь, Лью. У меня больше нет на это сил.

— Господи! — Лью попытался встать на ноги. — Ты ведь не можешь взять и…

Он доковылял до окна.

— Прошлой ночью он проснулся с криком. Он просто был напуган, вот и все. Ведь вокруг были сплошь незнакомые ему люди. Ты, главное, не дай ему распсиховаться, говори с ним. И он узнает тебя. Вот увидишь, он узнает тебя.

— Господи, что за бред! — воскликнул Лью. — Чистейшей воды бред.

— Лью!

Наконец он обернулся.

— Подойди ко мне. Прошу тебя.

Он выполнил мою просьбу.

— Положи мне на плечи руки. Вот и все.

Лью склонился надо мной. Его руки сжали мне бицепсы.

— Вот так? — спросил он.

— Сильнее.

— Не знаю, получится ли у меня. — Слезы катились у него из глаз и терялись в густой бороде. — Ты стал крупнее, чем раньше. У меня же пару недель назад случился сердечный приступ.

— Ты большой ребенок, — пошутил я сквозь стиснутые зубы. — Ты хочешь сказать, что я могу взять тебя прямо сейчас?

Дэл с силой ударился изнутри о мой череп. Я простонал и закрыл глаза.

Надо мной расцвел черный колодец. Бобби Нун был мертв, но паутина душ, мириады тоннелей колодца — все это никуда не делось. И где-то посреди этой тьмы родился я.

На дне Гармония-Лейк мне заново открылся секрет перепрыгивания. Для этого достаточно отлучить себя от дыхания и крови. Возьми все и всех, кого любишь, и отбрось их. Для этого нужно лишь одно — умереть.

— Мама! Амра! Идите к нам! — крикнул Лью.

— Заткнись! — оборвал я. — И держись крепче.

ДЕМОНОЛОГИЯ

Хеллион

Гора Проспект, штат Иллинойс, наши дни

Торт украшали шесть свечей. Мальчик сильнее вжался в сиденье стула, пытаясь сдержать охватившее его волнение. Мать одну за другой зажигала свечи, и он наблюдал за ней, затаив дыхание. Было ветрено, и некоторые свечи пришлось зажигать повторно.

Они спели ему песню — мама, старший брат, жена брата. Мальчик, чье тело выросло до размеров взрослого мужчины, а голос превратился в густой баритон, не стал им подпевать. Слова давались ему с трудом. Он мог произнести лишь «мама», «Лью», «нет». Его личный врач, доктор Аарон, считает, что со временем вернутся и другие слова. По ее мнению, со временем он также научится владеть собой, и приступы дурного настроения станут реже. Они уже выяснили, что их провоцирует. Например, он не любил тесные помещения, тесную одежду, а однажды, когда во время грозы выбило пробки, и дом погрузился во тьму, он стал кричать и долго не мог остановиться.

— Ну давай, дружище, — обратился к нему Лью.

И мальчик задул свечки все одним разом. Присутствующие за столом дружно захлопали.

Мальчик оттолкнул стул от стеклянного стола. Металлические ножки царапнули по цементному полу. Он подтянул колени под подбородок и сидел, щурясь на солнце. На нем были синие шорты и футболка с изображением Человека-Паука.

Мать нарезала торт — ванильно-шоколадный торт-мороженое — и переложила ломтики на бумажные тарелки.

— Тебе самый большой, — сказал Лью.

Мальчик схватил белую пластиковую вилку и вонзил в торт. На улице было жарко и влажно, но торт только что достали из морозильника, где он пролежал всю ночь, и он был твердый как камень.

— Давай я помогу тебе разрезать его на мелкие кусочки, — предложила свою помощь Амра.

Он отрицательно покачал головой, еще крепче сжал в руке вилку и повторил попытку. Один зуб вилки сломался.

— Не переживай, Дэл, — подбодрила его Амра. — Давай я принесу серебряную вилку.

Мальчик выковырял из торта застрявший пластик, после чего облизал с пальцев мороженое.

— Может, нам потом пойти поиграть в мини-гольф? — предложил Лью, обращаясь к матери.

Мальчик снова вонзился в торт, причем с такой силой, что стол закачался. Мороженое размазалось по руке до самого локтя. Мать положила ему на плечо руку.

— Дэл, прошу тебя, не надо…

Мальчик сделал резкое движение рукой вниз. Вилка переломилась надвое, а его кулак врезался в торт. Брызги мороженого полетели во все стороны.

— Довольно, — сказала мать.

Мальчик откинулся на спинку стула и принялся гневно дергать ногами.

Своей силы он не ведал. Одна нога зацепила снизу стеклянную столешницу и подтолкнула ее вверх — торт вместе с чашками и тарелками взлетел в воздух. Край столешницы при этом ударился о бетонный пол и треснул. Треск был подобен выстрелу.

Стул, на котором сидел мальчик, опрокинулся назад, на разбитое стекло. Мальчик с громким ревом вскочил на ноги и бросился в дальнюю часть двора, к деревянному забору, которого там, по идее, не должно было быть. Он вскочил, ухватился слишком длинными для ребенка руками за верх и перебросил не по-детски огромную ногу. При этом он оцарапал себе грудь и больно упал на землю на другой стороне.

Он лежал, раскинувшись на узкой полоске травы рядом с шоссе. На другой стороне от дороги полей, в которых он когда-то играл, больше не было. Их сменили невысокие кирпичные здания, парковки и газоны. Между зданиями змеилась мощеная велосипедная дорожка — она вела по направлению к деревьям туда, где когда-то протекал ручей. Мальчик поднялся на ноги и зашагал по дороге.