Пандемия - [22]

Поезд, стуча колесами, приближал Николай все ближе к Москве. Он смотрел в окно, потом перевел взгляд на продукты, разложенные на столе и, повернувшись к проводнице, которая к моменту, когда они кончили разговаривать, вернулась и копалась в сумке, стоящей на полу, доставая и перекладывая в ней разные кульки, спросил:

— А можно, я еще поем?

— Давай, давай, — заботливо произнесла она и потянулась, чтобы порезать колбасу и сыр, лежащие на столе.

—----

Павел вышел из здания на Петровке довольно рано. Он так и не понял, зачем его прикрепили к Волину в помощники. Данные, которыми он располагал, можно было и так получить, а о каких-то серьезных подвижках в раскрытии дела по факту пропажи нескольких подростков, говорить было рано. Да и вообще, отсутствие каких-то зацепок, на его взгляд, вряд ли сдвинет дело с мертвой точки в ближайшее время.

Он услышал трель сотового и поднес его к уху.

— Алло, это я.

— Привет.

— Ты скоро освободишься?

— Уже.

— Так рано!

— Да. Слушай, может, в кино сходим, я как раз в центре, возьму билет в Пушкинский.

— Давай, а что там идет?

— Не знаю, я перезвоню. На какое время брать билеты?

— Лучше на восемь, а то вдруг я не успею.

— Хорошо.

— Ну все, целую.

— И я целую и люб лю, — он произнес это так, как накануне ночью и услышал, как она рассмеялась на другом конце телефонной линии, и ответила:

— И я тебя, очень, очень.

— Жду у кассы.

— Хорошо, пока.

Счастливый и радостный, он положил телефон в чехол, который был пристегнут на поясе, и не спеша, отправился в сторону кинотеатра.

Взяв билеты, он посмотрел на часы, и поскольку в его распоряжении было около часа, решил немного пройтись по Тверской в сторону Моховой. Ещё было светло, но витрины уже вовсю светили разноцветием неоновых ламп, призывно зазывая прохожих заглянуть внутрь магазина. Народ плотным потоком двигался в обоих направлениях, а нескончаемая лавина машин медленно и чинно продвигалась вдоль улицы. Было празднично и буднично одновременно. Суета, броскость роскоши и фешенебельности, несколько раздражало и в то же время, неумолимо влекла к себе, манила, словно магнит в надежде завлечь тебя в водоворот этой безумной жизни.

Павел давно не был в центре, с тех пор как окончил институт, и поэтому чувствовал некоторую неловкость, да еще милицейская форма, которая была на нем, сковывала движения. Он прошел метров двести от кинотеатра, прежде чем вспомнил, что одет в рабочую одежду и выглядит не совсем уместно в этой празднично-вольготной толчее, поэтому развернулся и пошел обратно. Завернув за угол, зашел в небольшое кафе и взял порцию блинов, вспомнив, что так и не пообедал сегодня. Стоя у стола, он наблюдал за прохожими за окном и внезапно, его мысли сами собой перенеслись к тому, чем он занимался последнее время, пропавшим подростком.

— Странно, — подумал Павел, — ведь если их крали с целью использования как доноров, то для этого нужно хорошее оборудование. Надо завтра обязательно поднять материалы по трансплантации, выяснить, какое оборудование необходимо для этого, какие органы используются в качестве донорских, как долго они могут существовать вне организма, как осуществляется транспортировка, и вообще, побольше узнать на эту тему. Возможно, оттуда потянется ниточка. Любая мелочь важна.

Он не заметил, как джем вывалился из блина и упал рядом с тарелкой. Две совсем молоденькие девчушки, видимо школьницы, стоящие напротив него, не удержались и прыснули со смеху. Он не обиделся, а посмотрел в их сторону и сделал мину, словно оправдываясь за свою неловкость, потом улыбнулся и рассмеялся, словно говоря им: «Вот ведь растяпа, а еще в форме. Просто я на свидание собрался, вот и витаю в облаках».

Он посмотрел на часы и пошел к кассам кинотеатра встречать Лизу.

—----

— Сиди здесь, Галя, ты купе запри на всякий случай, а я пойду, договорюсь в отделении, чтобы парня сопроводили домой, — произнес милиционер, когда поезд подъехал к Москве.

Примерно через минут пятнадцать, когда большая часть пассажиров покинула состав, двое милиционеров вместе с сержантом прошли в вагон.

— Вот тебе Николай, охрана, они проводят тебя сейчас в отделение, а потом доставят домой, а заодно созвонятся с местным отделением милиции, мать-то почитай в розыск тебя объявила.

— Спасибо большое, — произнес Николай.

— А нам-то за что?

— За то, что поверили, домой довезли.

— Ладно, ступай, — по-матерински ответила Галя, — мать, наверное, поседела за эти дни. Ты уж её того, береги, коли ты у неё один.

— Хорошо, спасибо, — снова произнес он, и пошел вслед за милиционерами, которые направлялись к выходу.

В привокзальном отделении милиции, куда они пришли, уже дозвонились до его матери и та вся в слезах, не скрывая своей радости, рассказала, куда и как ехать.

— Да вы главное не волнуйтесь, доставим в целости и сохранности и сдадим с рук на руки. Да, обязательно, все нормально, жив, здоров, вот сейчас сам с вами переговорит.

— На-ка вот трубку, поговори и успокой мать, — капитан передал трубку Николаю.

— Мам, это я.

— Коленька, — только и смогла выговорить Марина Владимировна, и Николай услышал, как она зарыдала.

— Мам, ну все, скоро буду, ты главное не волнуйся, я живой и знаешь, — он отвернулся, словно не хотел, чтобы капитан слышал его, и тихо произнес, — мам, я тебя люблю и вообще, все в порядке будет, честное слово.