Панацея - [3]

Димыч отключился. Из динамика до меня доносились гудки, а я стоял, ошеломленно сжимая трубку. «У меня – мрачный голос? Вот странно. А я-то думал, что в отличие от всех остальных, разговариваю нормально».

Я снова сел за комп, попытался диктовать и сразу бросил. Голова была занята другим. Если Димыч с командой и правда что-то такое нашли, то… По голоТВ недавно сказали, я случайно услышал: коматозников уже за миллион перевалило. И это только у нас, а сколько в Евросоюзе, в Штатах!

Минут через сорок в прихожей соловьиной трелью засвистел звонок – «домовой» предупреждал о госте.

– Впустить, – сказал я и вышел в холл.

Димыч влетел, сияя, как новенький кредит-чип.

– Х-ха! Андрейка, старый хрыч, привет! Ну, улыбнись же, парень!

– Привет, – сказал я нейтрально и подал ему руку. Он, конечно, молодец и все такое, но его безудержная веселость стала уже меня доставать.

– Смотри сюда! Сейчас будет фокус!

Он водрузил на стол огромный кейс-сейф, смахнув попутно вышитую салфетку, которую Инка связала мне в подарок на День святого Валентина. Я едва удержался от досадливого восклицания.

– Вот она!

Димыч набрал код, кейс звучно клацнул, пыхнул какой-то инертной гадостью и открылся. Весьма театральным жестом Димыч выудил высокую и тонкую пробирку с какой-то подозрительной на вид темно-желтой, почти коричневой жидкостью. Сверху, у запаянного горлышка, болталась пластиковая бирка.

– На! Выпей! – Димыч радостно протянул варево мне. Да – не бойся! Все нормально! Я же вот выпил – и ничего, не помер. Наоборот даже.

«Странный у них юмор, у биохимиков. Если не помер – уже хорошо».

Не могу сказать, что я не боялся. Но Димыч пялился на меня с такой насмешкой в глазах, что я одним движением опрокинул пробирку в рот. Назло ему. Мол, и мы не лыком шиты!

Вкус у образца-193 оказался странным: какой-то терпкий, чуть горьковатый. Лекарство удивительным образом освежило меня, во рту осел необычный, но приятный привкус.

Я посмотрел сквозь опустевшую пробирку на свет почти с грустью.

– Ага! – радостно возопил Димыч. – И тебе добавки захотелось! Держи еще!

Он сунул мне в руки вторую пробирочку, которую я не замедлил выпить. В лечебных целях.

– Мы много наготовили. Состав-то, в общем, несложный, кое-какие микроэлементы, большинство компонентов – растительного происхождения.

Мы посмеялись, вспомнили академию, старых друзей. Я рассказал ему об Кириллке, но Димыч даже не помрачнел.

– Ерунда, Андрюх! Теперь, – он кивнул на свой кейс, – мы его в два счета вытащим.

Внезапно мне в голову пришла одна мысль: «У меня на магнитках сейчас почти половина нашего Архива. Стоит поискать этот Димкин препарат, если все так просто, как он говорит, то не может быть, чтобы ФАГ его первым синтезировал».

– Димыч, у тебя состав этой вашей смеси есть?

– Есть. Но тебе-то зачем? Это штука пока секретная, сам понимаешь…

– Ой, не смеши! Нужны мне ваши секреты. Просто хочу кое-что проверить. Патентовать-то вы все равно в наше ведомство придете, верно? И лучше сейчас узнать, что похожий препарат уже есть и внести изменения в состав, чем получить таким фактом по голове на патентной комиссии.

Димыч пожал плечами, выудил из-за пазухи магнитку, протянул мне.

– Только комп от Сети отключи. Мало ли. Кто-нибудь проникнет, скачает…

«Конечно-конечно. Так и сделаю. Учитывая, что с моим уровнем допуска в Архив выход в Сеть мне запретили еще три года назад».

Я сунул магнитку в приемник, запустил поиск. Ждать пришлось недолго.

– Эй! Я тут кое-что нашел. Древним-то ваше средство было известно!

Димыч вошел в кабинет, с любопытством оглядел цветные пятна на стенах и неожиданно расхохотался.

– Боже, как ты здесь работаешь?! У меня уже в глазах рябит! Так что ты там раскопал?

– Я задал поиск по базе нашего Архива. Эта ваша «панацея» была известна еще на рубеже двадцатого-двадцать первого века!

– Ну вот, а некоторые еще не верят в эзотерические знания. Я же тебе говорил – там ничего сложного, растительные компоненты в основном. Так что ничего удивительного – предки были ребята на промах. Интересно как оно у них называлось? Нектар Богов какой-нибудь? Или пресловутая амброзия?

– Да, нет. Они называли его просто – пиво. Даже марка есть, – я прочел по слогам, – о-бо-лонь, «Оболонь».

– А что? Вполне коммерческое название. – Димыч плюхнулся на пуфик для релаксаций, подмигнул. – Тут тебе и «оборона» слышится: «Оболонь-оборонь» – лучшая защита от Комы, и «лоно». Мол, «оболонь» вернет вас в лоно семьи… ну, или там цивилизации. Класс! Надо будет рекламщикам рассказать. Ну что, еще по одной?