Пан Сатирус в космосе - [48]

— Какого же черта, за чем дело стало, — сказал мистер Макмагон. Он уже ничем не походил на агента службы безопасности. — Послать за ней или вы сами хотите купить ее?

— Хотелось бы самому. Если мы просидим в комнате еще полчаса, то станем такими же слезливыми, как люди.

Маленькая процессия направилась к военному магазину: Пан в шапочке Счастливчика шел впереди, за ним следовали два моряка, затем доктор Бедоян и мистер Макмагон. А совсем далеко позади тащилось великое множество агентов безопасности, которым Макмагон повелительным жестом руки дал знак держаться на расстоянии.

Дорогу им пересекла стайка ребят — класс из школы для детей работников базы. Детей, живущих на мысе Канаверал, ничем не удивишь; они взглянули на шимпанзе, возглавлявшего эту небольшую процессию, и пошли своей дорогой. Но затем один из них завопил:

— Эй, да это же шимпанзе, которого показывали по телевизору!

Дети оставили своего учителя и подбежали, размахивая тетрадками и листочками, чтобы получить автографы.

Пан остановил мистера Макмагона, собиравшегося подозвать своих сторожевых псов.

— Я хочу поговорить с ними. — Он поднял розовую ладонь, требуя тишины, надвинул поплотнее шапочку Счастливчика и сказал:

— Дети.

— Эй! Он и вправду говорит. А я думал, что это у них такой трюк в телевизоре, — сказал один из мальчиков.

— Ну вот еще, многие актеры говорят сами.

— По-видимому, произошла какая-то путаница, — сказал Пан. — Я не актер телевидения, а настоящий живой шимпанзе. Вы никогда не сможете стать обезьянами, но жить, как обезьяны, вы еще можете; или, даже если вы сами вырастете людьми, можете воспитать своих детей в обезьяньем духе. Послушайте меня, потому что, вероятно, это единственная возможность в вашей жизни послушать речь, которую произнесет настоящая обезьяна.

Ребята притихли; они привыкли слушать речи школьных учителей, директоров и заезжих политиков.

— Чтобы достигнуть обезьяньего состояния, надо всего лишь подумать, прежде чем что-нибудь сделать, и особенно перед тем, как что-либо создать, — сказал Пан. — Звучит это очень просто, но это как раз то, чего человек не любит делать. Это не в людских привычках — сначала подумать, а потом сделать. Это даже небезопасно — за это могут уволить с работы, а безработные находятся на низшей ступени вашего общества. Дети, думайте. Не создавайте скоростных автомобилей, пока не построите дорог для безопасной езды. Не выращивайте огромного количества пшеницы, прежде чем вам не станет известно, что кто-то в ней нуждается. Не переселяйтесь бесцельно туда, где вам будет слишком жарко или слишком холодно. Живите легче. Это так просто. Будьте немножечко больше похожи на обезьян, дети; этим вы, возможно, не продлите себе жизни, но проживете ее гораздо веселее. Другими словами, не стремитесь к чему-либо, пока вы твердо не будете знать, к чему вы стремитесь.

Он опустил руку и улыбнулся, по-видимому, благожелательно, но даже доктор Бедоян не всегда мог с уверенностью сказать, что выражало лицо Пана.

После этого он отправился покупать жевательную резинку.

Глава восемнадцатая

Гален, бывало, вскрывал и больших и малых обезьян и рекомендовал своим ученикам почаще анатомировать их.[7]

Эдуард Тайсон. Орангутан, sive Homo silvestris, 1969

Космическая капсула была готова. Медленно двигался вверх подъемник в стартовой башне. Затем Пан и сопровождающая его группа пересекли площадку. Под ними шипело и дымилось жидкое топливо. Не было ни представителей кинохроники, ни телевизионных камер.

Этот корабль был значительно меньше того пресловутого корабля, на котором Пан Сатирус совершил полет не в ту сторону. И ракета, которая должна была запустить его в космос, была значительно меньше; она стоила не больше годового дохода всех жителей какого-нибудь городка.

Пан Сатирус с достоинством занял свое место, но, прежде чем его пристегнули к сиденью, он успел почесать голову задней конечностью. И вот ремни пристегнуты, шлем на голове (скафандр был уже на нем) и микрофон пристроен перед ртом. В его старом космическом корабле микрофона не было.

— Проверка, — сказал он. — Вы слышите меня? Мне бы хотелось, чтобы радист Бронстейн сел за один из радиопередатчиков. Счастливчик, ты управиться с радиоаппаратурой НАСА?

— С любой на свете, — сказал Счастливчик.

— Ну и прекрасно. Я готов к запуску, джентльмены.

Все отошли. Капсулу загерметизировали, и все вернулись в помещение в стартовой башне, а сама стартовая башня отъехала от ракеты. Генерал Магуайр прослушивал переговорную систему.

— Все в ажуре, — довольно сказал он.

Но остальные были настроены не столь радужно. В полном молчании они заняли свои посты в помещении для наблюдения за стартом, а Счастливчик сменил дежурного радиста.

Начался обратный отсчет — от трехсот до нуля.

Ракета взлетела, ступени отпали, и маленькая капсула начала свободный полет по орбите.

— Этот корабль… он не поворачивает в обратную сторону, — сказал доктор Бедоян.

— Он понял, что с США не посамовольничаешь, — заметил генерал Магуайр.

— Радиограмма с космического корабля, — сказал Счастливчик. — «На первом витке все в порядке. Вижу Африку». Пан, как она выглядит? Прием. «Лучше, чем Флорида».