Памятное. Книга вторая - [24]

На первый взгляд получалось довольно логично. История ведь знала такие периоды, когда в России французы и француженки буквально наводняли столицу и не только ее. Жили они и в семьях, правда, чаще всего в роли учителя, гувернера или гувернантки. Привилегиями «заполучить» такого иноземца пользовались помещики и представители буржуазии, да и «удовольствие» это само по себе оказывалось очень дорогим. Теперь нечто подобное, только в совершенно ином виде, задумывалось как акция, которая должна пойти на пользу широким слоям населения и развитию добрых отношений между странами.

— Конечно, идти ко всему надо постепенно, — говорил Хрущев. — Но невозможного в этом ничего нет.

Он даже спросил меня в упор:

— Вот вы с женой, наверно, согласились бы взять к себе, допустим, француженку? У вашей семьи имеется опыт общения с иностранцами, и вы сами знаете, да и дети ваши знают иностранные языки.

— Мы говорим по-английски, — сказал я.

— Верно, на первом плане у вас из иностранных языков — английский. Но ведь можно им и ограничиться, если та, которая поселится у вас, сама будет знать помимо французского еще и английский язык. К тому же она ведь начнет изучать русский язык.

Он даже рекомендовал мне проявить в этом вопросе инициативу. Назвал и француженку — дочь одного из руководителей министерства внутренних дел Франции. А с самим французом — отцом девушки, он уже, оказалось, переговорил на эту тему. Откровенно говоря, удивляла та поспешность, с которой имелось в виду решать данный довольно деликатный вопрос. Неясным оставалось, каким его считать — большим или маленьким, государственным, общественным, а быть может, просто личным делом каждого гражданина.

Я ответил:

— Идея эта — сама по себе интересная. Со стороны моей семьи особых возражений не будет.

Кстати, и французского деятеля — он сопровождал Хрущева в поездке по Франции, — и его дочь-студентку мы с женой тоже уже знали по визиту во Францию.

Но, как это часто бывает в делах внешних, дела развернулись таким образом, что общая атмосфера в советско-французских отношениях стала прохладнее, и вопрос этот как-то за другими событиями отошел на задний план, а затем на какое-то время заглох.

В общем, хорошие, даже благородные намерения иногда оказываются невыполнимыми и непрактичными. Это, впрочем, не противоречит тому, что в других условиях они становятся вполне осуществимыми.

Бонн Маркса и Бонн Аденауэра

Да, большим частоколом отделен Бонн Аденауэра от Бонна Карла Маркса в сознании наших людей. В этом городе постигал науки гениальный основоположник научного коммунизма. В нем же столетием позже во главе правительства встал консерватор-бюргер, пришедший на смену палачу-ефрейтору.

Только тот командовал всей Германией, а этот возвысился лишь над западной ее частью — Федеративной Республикой.

С годами неприятие Западной Германией раздела страны на два государства стало себя изживать. Два независимых германских государства признавались реалией.

Не раз я посещал ФРГ. Во время каждого посещения мне, как и каждому советскому человеку, в голову приходят тяжелые мысля о том горе, которое причинила нашей стране и ее народу гитлеровская Германия.

Когда едешь по дорогам ФРГ на машине и смотришь по сторонам, видишь ухоженные поля, аккуратные посевы, а если это время уборки, — хороший урожай. Еще до второй мировой войны Германия имела высокоразвитую промышленность. Традиционными считались большие экспортные возможности страны. Казалось бы, чего ей не хватало?

— Жизненного пространства, — фарисейски объявил Гитлер, и Германия встала на путь агрессии. Ее армии хлынули на восток и на запад, на север и на юг с целью порабощения других стран и народов.

История уже давно дала ответ на вопрос, почему это произошло. Виновен алчный германский империализм. Он отравил сознание немецкого народа идеей захвата и грабежа чужих земель. Преступная камарилья во главе с Гитлером ввергла этот народ и человечество во вторую мировую войну.

Политики США, Англии, Франции, других стран Запада закрывали на это глаза, произносили проникнутые лицемерием речи в надежде, что только Советский Союз станет жертвой агрессии гитлеровской Германии.

На встречах с послевоенными политическими деятелями Западной Германии и в Бонне, и в Москве во время их визитов в СССР я, как и другие советские представители, пытался уяснить себе, чем дышат немцы Западной Германии. Полностью ли они сознают, что безумные амбиции фюрера и его приспешников превратить народы мира в своих рабов представляли собой обреченную на крах авантюру.

Конечно, даже самые реакционные деятели ФРГ не могли и не могут вновь взять на вооружение идеи, доминировавшие в «третьем рейхе». Это означало бы для них самоубийство. Сегодня людям, несущим ответственность за политику ФРГ, не следует забывать, что нынешнее положение в Европе сложилось в результате освободительной борьбы народов против германского нацизма. Во имя мира, за то, чтобы никогда более не возникла угроза войны с немецкой земли, отдали жизни двадцать миллионов советских людей, миллионы людей стран антигитлеровской коалиции.

Не сразу создались условия для нормализации отношений между Советским Союзом и Западной Германией. Гитлеровская агрессия слишком хорошо запомнилась советским людям.